Главы государства российского. Выдающиеся правители, о которых должна знать вся страна
Шрифт:
Свободы, свободы надо этой детской груди, усталости, утомления, борьбы, опасностей, а пуще всего – свободы, свободы!..
Семнадцатилетний Александр, правивший Новгородом, остался один.
Итак, все вести, которые сперва доходили до Новгорода робко, неясно – все это так. Русь разгромлена. Батый сокрушил Рязань, испепелил Владимир, разбил великого князя Георгия на реке Сити, изрубив все русское войско, идет теперь на Киев.
Схватившись обеими руками за голову, молодой князь Александр тихо стонет.
Дрожат под страшными ударами таранов стены родного Владимира. Видны уже сквозь полуразрушенные зубцы стен озверелые лица татар… Разбивают уже бревнами двери Владимирского заветного собора. А там, на хорах, постриженные в схиму, ждут смерти семья великокняжеская со своими ближайшими боярами…
Татары ворвались. Зажгли собор. Дым, поднимаясь кверху, душит стоящих на хорах.
Кончилась праздничная, яркая, свободная Русь… Кончилась! А как он любил ее, как он думал служить ей, как хотел беречь ее! И вот теперь лежит она, опозоренная, оскверненная, порубленная, еле дышащая, окровавленная…
И стонет тихим стоном молодой Александр, зажимая голову руками. Встает, подходит к лику Спасову, чернеющему в углу старой иконописью, блещущему золотом и камнями венца.
– Научи меня помочь ей! Научи меня отдать ей всякую мысль и всякую каплю крови. Дай покоить ее. Дай залечить ее раны. Дай мне послужить родной моей земле!
И слезы льются из глаз, раскрывшихся на великую неисходную скорбь родины, и вместе с горючим горем что-то светлое, громадное поднимается из недоступных глубин души. Крепнет воля, складывается решимость…
Но пока… Пока еще можно, дыша свободой, повоевать на просторе, богатырствовать, творить сказочные походы.
Шведы у Ладоги…
Скорей в поход… Мала рать… Но что ж: «Бог не в силе, а в правде».
Ночь перед битвой. Один из помощников Александра стоит в ночной страже на берегу полноводной широкой Невы.
По воде проносятся звуки: кто-то рассекает веслами воду, чья-то плывет великая ладья.
В ладье, над облеченными во тьму гребцами, стоят два светлых витязя. Лики знакомы. Первые русские страстотерпцы, благоверные братья-князья Борис и Глеб…
«Брат Глеб, – слышится голос старшего князя, – вели грести. Поспешим на помощь сроднику нашему Александру».
Въезд Александра Невского в Псков после битвы на Чудском озере. Художник Федор Моллер. XIX в.
Тихий Городец на Волге. Монастырь. В монастыре – смятение. На одре смерти происходит пострижение в великую схиму. И постригаемый – благоверный великий князь Александр Ярославич Невский.
Истаял русский сокол: всего 43 года. Но тяжела была его жизнь…
Унижения родины,
Требовали его к себе ханы на поклон. Мог бы не ехать… Не достать было его в Новгороде, защищенном болотами. Да любил он покой родной земли выше своей рыцарской чести. Покорился, поехал, и ездил много раз…
Трудно было с народом, не привыкавшем к рабству. Вдруг – поднимется, перебьет татарских сборщиков дани. И грозятся тогда грозные беды. И едет Александр отмаливать грозу.
Вот и сейчас… Грозил хан, готовил нашествие хуже Батыева. И на этот раз отмолил Александр. И – силы иссякли.
Тихо теплятся свечи. Раздаются слова страшного, спешно совершаемого обряда. Жизнь отжита.
И с чрезвычайной яркостью мелькают в мозгу умирающего картины прошлого…
Терем отца, веселые многолюдные охоты, жажда воли, славы, борьбы…
Шумный гульливый Новгород, его гордые враги. Услада удачных походов.
И вдруг весть о гибельном иге. Весть, разом состарившая богатырскую душу. Клятвы – все, все отдать ей, униженной страдающей Руси…
И эта скорбь прервана опять картинами этих сказочных походов: победа над шведами у Невы, над немцами на льду Чудского озера, полный разгром митавского войска.
А там: там орда, и смиренные мольбы, чтобы пощадили, чтобы не заклевали Руси…
То ли сулила ему его юность?! Как упивался он тогда воздухом русской свободы!
Что ж, земля с ее рабством и цепями миновала. Бог зовет на волю, на волю!
И в эти последние минуты мученической жизни не раскрылась ли перед отходящим завеса будущего?.. Не увидел ли он необозримую ширь царственно разлегшейся Руси, и народ-богатырь, и бесчисленные храмы, из которых русская душа шлет Богу своему свободную хвалу?..
И в эти последние мгновенья измученное существо Александра не вдохнуло ли пленительный воздух будущей русской свободы?..
Евгений Поселянин
Милостивый князь
– Ведомо мне, что братом! – резко перебил его владыка. – А прежний-то князь, что изобидели, Василий Александрович, сыном доводится великому князю! Кто ближе-то будет?.. Эх, вы, неразумные!
– Тяжеленек был князь Василий, – робко вымолвил посадник.
– Гляди, тяжеленек?! – возгневался владыка. – А баскак татарский небось легче был бы? А разорение конечное через гнев ханский? Кто уберег не одну Святую Софию, а и все города русские от гнева ханского? Кто за Русь Святую в орде позор и тягость претерпел? Кто от свеев да от литовцев нас избавил?.. Не князь ли Александр Ярославич? А вы что над его кровью, над его родом, над его любимым сыном содеяли?
– Да, вишь, Михалко подбил. Его на вече послушались…
– Смутьян и душегуб Михалко! Винопийца, вор, лукавый соблазнитель! – гневался архиепископ. – И ему-то веру дали!