Главы из романа 'По касательной'
Шрифт:
Снова по бокам потекли улочки-закоулочки. Снова пустые. Город, по-видимому, жил теперь островной жизнью - крохотные островки жмущихся друг к дружке перепуганных душ , сменялись морем совершенного безлюдья. То есть бездушья, разумеется.
Но, продолжая посмеиваться над эстетической наивностью местного населения, Ди пришла к мысли, что теперь что-то непременно должно измениться либо в ней самой, либо в городе. Либо и то, и другое.
Пускай война не объявлена. Вряд ли она вообще когда-нибудь будет объявлена. (Ди попыталась представить себе ратную сечу людей и душ ничего, конечно, не получилось. Только еще один, совсем уж какой-то истерический смешок вырвался на волю.)
Что ж, это политика. Ди, пожалуй, согласна была понять и принять к сведению их точку зрения. Но в любом случае она останется при своем, при человеческом - следовательно, противостояние неизбежно.
Не мир и не война?
Фигушки вам. Преисполнясь гордости за род людской, Ди сама, от себя лично и от имени человечества объявит Невоплощенным войну. Бросит им вызов. Развяжет партизанские действия в тылу противника. И либо победит, либо проиграет. Третьего не дано.
Главное - найти Убивца. Узнать его в лицо.
Снова путь преградила стена. Ди развернулась и пошла вдоль нее. Кажется, она уже должна была не один раз обойти город по кругу, но только сейчас отметила очевидный факт: стена была глухой - ни ворот, ни самых завалящих калиток. "Замуровались, - мрачно подумала она.
– Знать бы, как они сюда попадают. Какими тайными тропами. И как вообще получается такая гадость - невоплощенная душа".
Она остановилась и посмотрела себе под ноги. Вообще город душ был похож на патологического чистюлю - ни тебе соринки, ни пылинки, тем более никаких посторонних предметов, валяющихся посередь улицы. А тут - явное, чуть ли не демонстративное отклонение от правила. Ди рассматривала непонятный предмет, свернувшийся клубком, с нарастающим ощущением легкого жжения внутри. Что-то толкало ее взять эту вещь в руки и... И найти ей применение. "Мм, - размышляла она.
– Исключение из общего правила. Почему нет? Кто ищет, тот всегда найдет. Неординарная личность оставляет неординарные следы". Она присела на корточки и осторожно подобрала предмет. Он был черного цвета, мягкий, длинный, принимающий какие угодно формы. Фактуру Ди не смогла определить, но наверняка эта штука не более материальна, чем все остальное в этом городе. Всего лишь суть вещи, ее идеальный прообраз и общие очертания. Тем не менее ее невозможно было не узнать.
Обыкновенный шелковый шарф.
Ди поднялась, озадаченно пялясь на находку. Применение у шарфа - проще не бывает: повесить на шею для красы или тепла. Но в том, как этот шарф потянул ее, к себе было что-то большее. Ди предлагалось отыскать это самое "большее", сыграть в угадайку. Только чем дольше она смотрела на тряпочку в руках, тем меньше понимала что-либо. Мыслей было много, но все никуда не годились. Самое важное, ключевое звено все время выпадало куда-то, терялось, уходило на глубину.
Впереди мелькнула какая-то тень. Ди оторвалась от созерцания тряпочки и неожиданно встретилась взглядом с аборигеном, так что даже вздрогнула. Худенькое - как и все они тут - создание стояло прямо против нее. Глазенки его, круглые, испуганные, беспокойно перебегали с шарфа на лицо Ди и обратно -
Ди сделала шаг вперед.
Абориген в ужасе прирос к месту.
Кролик и удав. Завораживающая картина.
Ди шагнула еще, держа удавку наготове.
Абориген попятился и вдруг, пискнув по-мышиному, развернулся и бросился бежать. На миг Ди замешкалась. По правде сказать, она не ожидала такой отчаянности и прыти от этого хилого создания. Она думала, что действо "Кролик и удав" будет разыграно по нотам и доведено до логического конца без всяких выкрутасов.
Все оказалось немного сложнее.
В следующий миг она уже мчалась вдогонку. В голове свербело только одно: "Не упустить!". Все остальное перестало существовать.
Ди летела на крыльях восторга. Вот оно - самое важное, ключевое! Вот в чем цель и смысл ее жизни, ее назначение! Наконец-то она нашла себя, наконец-то сможет не бояться завтрашнего дня, наконец-то сможет отбросить свое забытое прошлое, ставшее теперь ненужным!
Впрочем, абориген тоже летел на крыльях - крыльях беспримерного ужаса. Расстояние между ними не сокращалось. Они могли бы носиться по городу сломя голову хоть до бесконечности - поскольку души не ведают усталости и изнеможения. Но Ди в припадке воодушевления позабыла об одной важной вещи о том, что город хоть и выглядит пустым, в действительности таковым не является. Он очень густо населен. Просто здешние души умеют, когда надо, становиться серыми мышками. А когда не надо, умеют быть самой настоящей злобной, воинственной голосистой ордой, от вида которой глаза на лоб лезут.
Преследуемый ею абориген в последний раз завернул за угол. Через четыре секунды она повторила его маневр и... врезалась в упругую стену массового сборища душ.
Ди опешила. А потом вдруг разозлилась - совершенно неадекватно собственному положению, с каждым мигом становящемуся все более плачевным. Среди толпы металась насмерть перепуганная душа и вопила что есть мочи: "Убивец! Убивец!" - а Ди чувствовала только пыл негодования оттого, что это стадо болванов отняло у нее законную добычу. Чего они сюда все приперлись?
Идеально круглая площадь была заполнена до отказа. В центре торчало что-то вроде вышки - на ее верху махала руками и верещала крошечная фигурка. Митинг, что ли? Впрочем, это все равно.
Маленький засранец, удравший от Ди, разворошил, распалил толпу, и кольцо вмиг разъярившихся, жаждущих мести душ сомкнулось вокруг нее. Они гневно горланили, они обступали ее все теснее, они тянули жадно ручонки но никто не начинал первым. Ди презрительно оглядывала их - они боятся даже сейчас, даже все скопом не решаются подступиться к ней, чтобы выпотрошить, как им всем того хочется.
И вдруг они отхлынули. Толпа выплюнула одного из своих и откатилась назад отливной волной. Выплюнутый, как оказалось, имел полномочия. Он покричал еще: "Назад! Назад!" - а потом поднял руку, призывая ко вниманию, и заявил, что не допустит дикости - все должно быть по правилам, установленным в соответствии с духом Большой Амбарной Книги.
– Пункт первый главы третьей пятого раздела Идеального кодекса гласит, что вина всенародно виновного должна быть публично подтверждена хотя бы одним свидетелем и хотя бы одной уликой, - говорил уполномоченный, заложив руки за спину и расхаживая туда-сюда по свободному от толпы пятачку площади. На Ди он совершенно не смотрел. Кажется, его интересовала только процедура, и совсем не интересовала "всенародно виновная".