Глаз бури
Шрифт:
Хранилище представляло собой похожий на библиотеку ангар. Длинные ряды стеллажей, уставленные сундуками разных размеров, а также кипами бумаг, свитками и старинными фолиантами. Ещё здесь находились несколько массивных письменных столов. Ну точно как в библиотеке.
Мы достигли черты, выложенной на полу резным кирпичом.
Отец сказал негромко.
– Дальше могу пройти только я. Любое нарушение протокола откладывает процедуру до следующего раза.
“Стойте, Бога ради, на месте!” - взмолилась я про себя. Мне не хотелось застрять здесь еще на месяц, отложив поездку в Гордеро из-за чьего-то
Король покашлял, чтобы поторопить отца, и тот быстро прошел между стеллажами. Пробыл он там не менее пятнадцати минут, и я успела порядком замерзнуть.
Наконец, он вернулся с бронзовой урной и свитком. Король ознакомился с содержимым и убедился, что это тот самый документ. Он легонько кивнул отцу и тот прошел за один из столов, зажег длинную спичку и несколько минут все завороженно наблюдали, как в урне полыхает небольшой костер.
Постепенно пламя затухло, всё было кончено. Я была в безопасности, я была свободна. А путь в Гордеро открыт!
Глава 38
Глава 38
Мы с Роудой наконец-то находились в дороге, и от нетерпения у меня даже руки немели - было и страшно, и радостно, и волнительно.
Дорожную карету нам выделили огромную, рассчитанную человек на шесть-восемь. Со мной должна была отправиться прислуга, которая обеспечивала бы мне в дороге комфортное существование. Но я тут же придумала, как использовать свободное пространство дома на колесах и категорически отказалась от лишних людей. По этому поводу мне пришлось выдержать практически битву с отцом. Он чуть ли не руки заламывал.
– Огонек, ну что ты со мной делаешь!
– он делал страдальческое выражение лица, пытаясь вызвать у меня сочувствие.
– Чтобы моя дочь - дочь Храна Соула, Хранителя Реликвий отправилась в дорогу, как бродяжка безродная??? Здесь я закрывал глаза на то, что тебе служит одна Роуда - в конце концов, ты в замке, и в случае необходимости в твоем распоряжении десятки слуг! Но в дороге!
Я была непреклонна.
– Папа, мне не нужны эти десятки. Кроме того, не забывай, с каким количеством слуг я оказалась на Алеаре, м? И ничего - и есть себе готовила, и стирала, и даже - о ужас!
– мылась сама!
– я рассмеялась, а отец качал головой, наверное, представляя себе эти невесёлые картинки.
– Ты ранишь меня в самое сердце, - скорбно произнес он, - но без охраны я тебя не отпущу! Вот здесь я не уступлю ни на одного человека!
Впрочем, здесь его горячность была излишней - я вовсе не была против охраны. Натерпевшись страхов в пустынных землях, я совершенно не горела желанием пережить нечто подобное.
– А вот охранников хоть десяток прикрепляй, папочка!
– чмокнула его в щеку.
– Можешь мне выделить человека, который слегка переоборудует пространство кареты?
Отец снова покачал головой и махнул рукой, также поцеловав меня.
– Я отдам распоряжение. Спустись через некоторое время и расскажи, как и что ты хочешь переделать.
Это было дней десять назад, а сейчас я довольная и счастливая, оглядывала помещение экипажа, в котором мы с Роудой отправились в путешествие.
Он представлял собой просторную комнату площадью метров двенадцать-пятнадцать. Стены были обиты шелковой китайской (ну или
Спальная часть кареты была отделена тяжелым занавесом. Там стояли две кровати - я настояла, чтобы они обе стояли в одном месте, без всяких там социальных глупостей.
А вот другая половина кареты превратилась в мастерскую. Здесь были установлены и закреплены четыре мольберта и закрытый стеллаж с художественными инструментами - кисти, краски, холсты в рулонах. Все это выделили мне с разрешения маэстро Нуара из его личных кладовых. Там было всего в изобилии, хоть и стоило все в пересчете на деньги примерно как пару островов. Это говорило о том, как ценились художники и их произведения искусства в Синцерии. Что ж, повезло.
Толстое ковровое покрытие с части пола там, где размещалась мастерская, я попросила убрать. Было бы жаль обляпать его красками. Так же по моей просьбе здесь убрали плотные шторы с окон - мне необходим был естественный свет.
В третьей части кареты располагался наш багаж, который я постаралась минимизировать. Тут мне уже пришлось бороться с Роудой, которая настаивала на том, чтобы упаковать в сундуки весь мой роскошный гардероб.
Я совершенно не видела в этом нужды, потому что белоснежная одежда верховных в Туаргоссе - уж не знаю, из чего ее шили и как над ней колдовали, не пачкалась, не мялась и практически не изнашивалась. Это я заметила еще на острове по своей тунике, но тот секрет так и остался для меня секретом по возвращении.
– Роуда, услышь меня! Ну не главное для меня одежда! Есть на смену, и ладно.
Девушка картинно закатывала глаза и, как львица, пыталась отвоевать каждое платье, каждую тунику или накидку. С ней мне пришлось даже тяжелее, чем с отцом.
– Ну и характерец!
– в сердцах как-то выдохнула я.
– Тебе бы школой командовать! И ученики бы по струнке ходили, и учителя!
И мы обе захихикали над моей шуткой.
– Госпожа, вы не на остров свой дикий едете, а в Гордеро! Это же столица мира!
– Роуда многозначительно и благоговейно подняла указательный палец вверх, указывая, видимо, на небожителей. Как выяснилось, я не сильно преувеличила.
– А расскажи мне, что ты знаешь о Гордеро, - попросила я, преследуя две цели - узнать что-нибудь полезное для себя и отвлечь въедливую Роуду, которая пиявкой вцепилась в мои вечерние платья, не желая уступать.
– Я не была там никогда, - призналась девушка, - но у нас о Гордеро знают все. Это огромный город. Он расположен между гор, в ложбине. Его огибает самая большая река в Синцерии - Асфия. Самое главное место там - храм Всевышних, место паломничества. Вот моя тётя - ваша верная слуга - была там, с молитвами. Она мне всё это и рассказывала. И какие золоченые купола у этого храма, и как красив сам город. Я слушала ее рассказы, словно волшебную сказку, и никогда даже не мечтала попасть. А теперь еду с вами! Я и так была счастлива служить вам - вы лучшая, госпожа Тээле. Так вы еще и ученицей меня своей сделали, и в Гордеро с вами еду! Какая же я счастливая!