Глаз дракона

Энди Оукс

Старший следователь произносит ещё лишь одно слово до встречи с представителем университета, который ведёт их в кабинет и лабораторию, где прежде обитал профессор Лазарь Хейвуд.

— Тяньаньминь.

Барбара кивает. Да, это всё объясняет.

— Я предупреждал. Не жди ничего особенного.

Большой кабинет выпотрошен, вычищен и отремонтирован. Там темно, окон нет. Освещение — две качающиеся жёлтые лампочки, висящие на проводах, они придают комнате эффект движения, будто она плывёт по волнам

океана. Барбара выходит в центр комнаты, её тени вытягиваются и сжимаются на противоположных стенах.

— Мы на месте? Вы говорили, это лаборатория и заодно кабинет Хейвуда.

— Так и было.

Пиао подходит к ней, не отводя от неё взгляда.

— По идее здесь и работал твой сын.

Она отворачивается, не в силах вымолвить ни слова, прячет глаза. Сотрудник университета шаркает в ботинках, которые блестели до того, как Пиао пару раз наступил ему на ногу.

— Надо думать, вы ничего не знаете о американце по имени Бобби Хейес?

— Я никогда не слышал о человеке, которого вы назвали.

Сотрудник, не самая большая шишка, контролирует себя, улыбка натянута на лицо.

Но под спокойной поверхностью океана кишат акулы, дерущиеся в глубине.

— Но вы хоть знаете профессора Лазаря Хейвуда, который тут работал?

Сотрудник издаёт вымученный смешок. Он потеет. Пиао чувствует, как из пор его тела доносится запах чеснока.

— Это не игрушки. Позвольте, я объясню, почему мы здесь оказались. Почему я с вами беседую. Я — старший следователь отдела по расследованию убийств Бюро Общественной Безопасности. Я расследую целую кипу убийств… и вы, господин представитель университета, мне мешаете. Мы можем пообщаться сейчас, в неформальной обстановке… или можем консервативнее подойти к кун ань чу. Но предупреждаю, если вы заставите меня тащить вас в отделение, мы вас не выпустим минимум до нового года, который ещё не завтра. Так что подумайте о своей семье и ответьте на мои вопросы. Вы понимаете, о чём я?

Тот взвешивает угрозу. Плюсы и минусы.

Что выбрать, от чего уберечься. Пиао знает этот взгляд, он встречается с ним каждый день, как с потными рукопожатиями, после которых не отмоешь руки.

— Профессор Лазарь Хейвуд, расскажите о нём.

— Он, он работал здесь, в университете. Профессор Хейвуд вёл лекции по китайской истории. И по археологии… Да, по археологии тоже.

— Где сейчас профессор Хейвуд?

Молчание вышло долгим, но насыщенным. Нет ничего ценнее, чем такое молчание. Опыт научил Пиао давать рыбе стравить леску.

— Нам неизвестно, где находится профессор. Университет сообщил об его отсутствии в Лусиншэ, поскольку он гражданин Америки. Он не появился для проведения назначенных лекций. Мы… мы были озабочены. Это очень необычная, очень сложная ситуация. Как я понимаю, это дело расследует Лусиншэ.

Глаза у мужика пусты. Такие глаза можно увидеть у рыбы, которая целый день пролежала на прилавке. Рыбы, которая уже никогда

не уедет отсюда в сумке покупателя. Старший следователь придвигается ближе, тень его наплывает на сотрудника.

— Жизнь уже покинула профессора Лазаря Хейвуда. И по тому рвению, с которым вы «отремонтировали» кабинет, принадлежащий ему, я бы предположил, что вы в курсе этого события?

Смех того скрежещет, как ржавые шестерни.

— Повторяю ещё раз. Профессор Хейвуд погиб. Видите ли, я своими руками вытаскивал его труп из Хуанпу…

Сотрудник отшатывается назад, спиной прижимаясь к холодной стене.

— …мне надо осмотреть личные вещи Хейвуда.

— Я, мы, у нас их нет. Помещение взяла под контроль Лусиншэ. Его закрыли для персонала университета, пока обыскивали и вычищали…

Он останавливается прочистить горло, кадык его дёргается. Ложная искренность подсказывает ему говорить тише. Настоящий страх заставляет смотреть в пол.

— …это вопрос политической активности профессора Хейвуда, его контакта с группами студентов-диссидентов. Это нэйбу,секретная информация, но Лусиншэ были так любезны, что объяснили нам.

Пиао выходит в центр комнаты, свет от лампочки прямо у него над головой вытягивает черты лица. Из глаз пропадает цвет, тени стекают по щекам.

— Я связывался с Лусиншэ, прежде чем поехать к вам в университет. В Лусиншэ нет записей о том, что здесь проводилась подобная операция. Они сообщили, что никаких действий, связанных с пропажей профессора Хейвуда, не предпринималось.

— Но-но я сам, собственными глазами видел сотрудников Лусиншэ. Я… я смотрел их документы. У них были полномочия. Все документы в порядке. У-у них были все полномочия.

— У них могли быть какие угодно полномочия, только это были не Лусиншэ.

Слюна на губах университетского сотрудника напоминает Пиао белую пену, остающуюся на берегу Сучжоу, когда волна схлынет.

— Но ни-никто не будет выдавать себя за Лусиншэ, ни-никто не посмеет. И кто мо-может подделать документы, ра-распоряжения?

Он воняет дешёвым лосьоном, писсуарной водой из Гонконга, расфасованной в яркие поддельные коробки.

— Безопасность? Или те, кто отнял у профессора Хейвуда жизнь?

Снова шёпот в благоухающее ухо…

— А может, это одна организация? Безопасность и убийцы профессора?

Молчание, в этот раз долгое, пустое, нет ничего бестолковее такого вот молчания. Этот человек восстанавливает оборону, Пиао больше ничего от него не узнает. Барбара уже идёт к двери, глаза в тени, и прочитать по ним ничего нельзя.

— Мистер сотрудник университета, хотите ли вы сообщить мне ещё что-нибудь? Вы по-прежнему ничего не знаете об американце по имени Бобби Хейес? Возможно, студенты что-нибудь знают об американце, Бобби Хейесе?

— Я ни-ничего не знаю ни о Бобби Хейесе, ни о профессоре Лазаре Хейвуде. Студенты нашего университета так же ничего не знают.