Глаз разума
Шрифт:
Кен Накаяма, который так много сделал для научного понимания прозопагнозии, на личном опыте знает, что это такое, и поместил у двери своего кабинета и на своем сайте такое объявление:
«Недавно возникшие проблемы со зрением и легкая прозопагнозия затрудняют для меня узнавание людей, с которыми я уже знаком. Прошу помочь мне и при встрече сразу представиться. Огромное вам спасибо».
Стереоскопическая Сью
Когда Гален во втором веке нашей эры, а Леонардо тринадцать столетий спустя выяснили, что образы, воспринимаемые правым и левым глазами, немного отличаются друг от друга, ни один из них не оценил значимости этой разницы. Только в начале тридцатых годов девятнадцатого века молодой физик Чарльз Уитстон заподозрил, что, несмотря на то что мозг автоматически и непонятным для нас образом смешивает эти две картины, разница между двумя изображениями на сетчатке играет решающую роль в нашей способности воспринимать глубину пространства.
Уитстон подтвердил свою догадку экспериментом – столь же простым, сколь блистательным. Он изготовил пары рисунков одного и того же предмета в тех несколько
Не обязательно иметь стереоскоп для того, чтобы воспринимать глубину пространства и трехмерность предметов. Вообще странно, что стереоскопическое зрение не было открыто еще раньше. Евклид и Архимед чертили стереоскопические изображения на песке, как заметил по этому поводу Дэвид Хьюбел, и могли открыть этот феномен в третьем веке до нашей эры, но почему-то этого не сделали.
Фотография была изобретена через несколько месяцев после того, как Уитстон в 1838 году описал свой стереоскоп, и стереоскопическая фотография в XIX веке приобрела большую популярность 45 . Королева Виктория получила в подарок стереоскоп, когда она выразила свое восхищение этим прибором на выставке в Хрустальном дворце. С тех пор ни один викторианский аристократический салон не обходился без стереоскопа. После разработки более простых способов печати фотографий и появления более дешевых стереоскопов и стереоскопических салонов удовольствие стало доступно и для широкой публики.
45
Уитстон прославился также изобретением мостика Уитстона – прибора для измерения электрического сопротивления. Подобно большинству выдающихся ученых девятнадцатого века, он серьезно интересовался физическими основами чувственного восприятия. Эти натурфилософы (сейчас мы назвали бы их физиками) с помощью остроумных экспериментов внесли большой вклад в наше понимание того, как наши глаза и мозг конструируют восприятие глубины, движения и цвета, и способствовали появлению стереоскопической, кинематической и цветной фотографии.Джеймс Клерк Максвелл заинтересовался гипотезой Томаса Янга о том, что в сетчатке глаза существует три типа цветовых рецепторов, каждый из которых воспринимает свет лишь определенной длины волны, соответствующей красному, зеленому или синему цветам. Максвелл провел изящный эксперимент, фотографируя предметы сквозь красный, зеленый и фиолетовый светофильтры, а затем проецируя все три фотографии через соответствующие светофильтры. Если три монохроматических изображения правильно накладывались друг на друга, то получалась полноцветная картина.Майкл Фарадей, помимо своих исследований в области электромагнетизма, был также одним из создателей прибора для демонстрации движущихся изображений, названного «зоотроп». Поочередно появляющиеся в прорезях вращающегося барабана рисунки, – скажем, скачущей лошади, – по достижении определенной скорости вращения так сливались в восприятии наблюдателя, что он видел движущийся объект.
С помощью стереоскопических фотографий зрители смогли увидеть памятники Парижа и Лондона, полюбоваться видами Ниагарского водопада или Альп с небывалым доселе ощущением достоверности и реальности своего присутствия в данном месте 46 .
В 1861 году Оливер Уэндел Холмс (изобретатель популярного портативного стереоскопа Холмса) в одной из статей о стереоскопии, опубликованных в «Атлантик мансли», писал об особом удовольствии, которое получают люди от созерцания этой иллюзии глубины пространства:
46
К середине пятидесятых годов девятнадцатого века возникла и стереоскопическая*censored*графия, хотя фотографии были весьма статичными, потому что в те времена фотографирование требовало длительных выдержек.
«Отключение от окружения и полная погруженность в изображение производят ощущение мечтательной экзальтации, в которой мы, как нам кажется, покидаем свою бренную телесную оболочку и парим над сменяющими друг друга сценами, как бесплотные духи».
Есть, конечно, другие способы суждения о глубине пространства, помимо стереоскопического восприятия: перекрытие отдаленных предметов более близкими, перспектива (когда параллельные прямые при удалении сходятся, а отдаленные объекты кажутся меньше, чем объекты близкие), затенение и «воздушная перспектива» (когда контуры удаленных предметов видятся размытыми), а также параллакс – заметное изменение параметров объекта для наблюдателя, находящегося в движении. Все эти сигналы в совокупности способны внушить наблюдателю чувство реальности и глубины трехмерного пространства. И все же главным способом восприятия глубины пространства – то есть способности видеть ее, а не судить о ней, – остается бинокулярная стереоскопия 47 .
47
Случается, правда, как я убедился в детстве на собственном печальном опыте, и два глаза не помогают. У нас в саду была натянута бельевая веревка, и так как она горизонтально пересекала все поле зрения, то я не мог судить, на каком расстоянии от меня она находится. Веревка была натянута на небольшой высоте, приблизительно на уровне моей шеи, и я часто натыкался на нее, рискуя быть травмированным.
В детстве, когда я с родителями жил в Лондоне в тридцатые годы,
Когда в возрасте десяти лет я воспылал страстью к фотографии, то мне, естественно, захотелось сделать собственные пары стереоскопических снимков. Это было легко сделать, горизонтально сдвигая камеру между экспозициями на два с половиной дюйма, соответствующие расстоянию между глазами (у меня не было тогда аппарата с двумя объективами, с помощью которых съемку с двух позиций можно производить одновременно).
Прочитав о том, как Уитстон исследовал стереоскопические эффекты, увеличивая или уменьшая разницу между двумя изображениями, я тоже начал экспериментировать похожим образом. Я начал делать снимки, увеличивая расстояние между положениями камеры, а потом сделал гиперстереоскоп, использовав для этого картонную трубу длиной около ярда с четырьмя маленькими зеркалами. Таким образом, я мог, по желанию, превращаться в существо с расстоянием между глазами около одного ярда. С помощью гиперстереоскопа я мог снимать весьма удаленные объекты, – например, собор Святого Павла, который при обычном рассматривании представлялся плоским полукругом на фоне горизонта, но при взгляде через мое приспособление представал передо мной во всем своем объемном великолепии. Экспериментировал я и с «псевдоскопом», меняя местами полученные изображения и добиваясь прямо противоположного эффекта. Отдаленные объекты казались ближе, чем расположенные перед ними, лица превращались в плоские маски. Это, конечно, противоречило здравому смыслу – порой изображения казались то выпуклыми, то вогнутыми. Мозг изо всех сил старался примирить две противоречащие друг другу картинки 48 .
48
Ричард Грегори, всю жизнь изучавший зрительные иллюзии, настаивал на том, что наше восприятие на самом деле является гипотезой мозга (еще в шестидесятые годы девятнадцатого века Герман фон Гельмгольц называл их «неосознанными выводами» сознания). Грегори был энтузиастом стереоскопии и часто посылал друзьям стереоскопические рождественские открытки, но когда я рассказал ему о лицах, похожих на плоские маски, он очень удивился. С такими знаковыми и очень важными для нас объектами, как лица, вероятность и контекст должны преодолеть такое радикально ошибочное восприятие. Я готов был согласиться, но не мог сбросить со счетов свой собственный опыт. В конце концов Грегори был вынужден признать, что такой маловероятный феномен все же может иметь место у индивида, решительно предубежденного против бинокулярного зрения.
После Второй мировой войны стали популярными новые технологии и виды стереоскопии. Например, «Вью-мастер» – маленький пластмассовый стереоскоп, в котором катушка со слайдами прокручивалась нажатием рычажка. Именно тогда я влюбился в далекую Америку, отчасти благодаря «Вью-мастеру» и диафильмам с величественными ландшафтами американского Запада и Юго-Запада.
Стоит также вспомнить «Поляроид-Вектограф», в котором изображения располагались под прямым углом друг к другу и их надо было рассматривать через специальные очки фирмы «Поляроид». Линзы преломляли свет под прямым углом так, чтобы каждый глаз мог видеть только одно из двух изображений. По сравнению с допотопными красно-зелеными парами фотоотпечатков «Вектограф» обеспечивал несравненно лучшую цветопередачу, что делало аппарат чрезвычайно привлекательным.
Чуть позже появились объемные стереограммы, в которых два изображения печатались на чередующихся узких вертикальных полосках, разделенных ребристым прозрачным пластиком. Их рассматривание не требовало специальных очков. Впервые я увидел такие стереограммы в лондонском метро – это была реклама бюстгальтеров фирмы «Мэйденформ». Я написал на фирму письмо с просьбой прислать мне один образчик такой рекламы. Мне не ответили, решив, видимо, что имеют дело с сексуально озабоченным подростком, а не с маньяком, коллекционирующим стереоскопические приборы и изображения.
Наконец, в начале пятидесятых, появились трехмерные кинофильмы (например, фильм ужасов «Музей восковых фигур мадам Тюссо»), которые приходилось смотреть в специальных красно-зеленых очках или в очках фирмы «Поляроид». В кинематографическом отношении эти фильмы никуда не годились, хотя некоторые (например, «Ад») были великолепно сняты и эксплуатировали стереоскопические эффекты очень деликатно и ненавязчиво.
На протяжении жизни мне удалось собрать большую коллекцию стереоскопов, стереограмм и книг о стереоскопии. Я сделался активным членом Нью-Йоркского стереоскопического общества и на его собраниях встречался с такими же фанатами, как я сам. Мы подписывались на специализированные журналы, а некоторые из нас участвовали в конференциях. Наиболее рьяные покупали стереоскопические фотоаппараты и ездили на «стереоскопические уик-энды». Большинство людей просто не догадываются, какие радости жизни и наслаждения добавляет стереоскопия. Многие просто не видят большой разницы в восприятии внешнего мира, смотрят они одним глазом или двумя, но мы, маньяки стереоскопии, остро воспринимаем неповторимую потерю, когда мир теряет пространственную глубину и становится плоским, как игральная карта. Возможно, мы обладаем более обостренным чувством стереоскопии и стремимся жить в более объемном мире. Возможно, мы больше чувствуем его прелесть, как, например, люди, обладающие обостренным восприятием цвета или формы. Мы стремимся понять, как работает стереоскопия. Эта проблема не так уж и тривиальна, ибо если нам удастся понять, что такое стереоскопия, то мы поймем не только простую и блистательную стратегему мозга, но и нечто очень важное о природе зрительного восприятия и даже о самом сознании как таковом.