Глаз в пирамиде
Шрифт:
— Готов попробовать кислоту?
— Да, — сказал Джо. — Я готов попробовать кислоту. И сожалею лишь о том, что у меня есть лишь один ум, с которого я могу сойти ради обретения Шивадаршаны.
— Тогда вперед! Но сначала ты все-таки познакомишься с ним. Я отвезу тебя в его коттедж, это недалеко отсюда.
По дороге Саймон начал что-то напевать. Джо узнал мотив: «Рамзес Второй умер, любовь моя» из репертуара «Фагз». Некоторое время ехали в молчании, затем Джо спросил: «А сколько лет… нашей маленькой группе… если точно?»
— Она существует с 1888 года, — ответил Саймон. — Именно тогда в нее пролез Родс, и они «вышвырнули ДЖЕМов»,
— А Карл Маркс?
— Говнюк. Мудила. Ходячее пустое место. — Саймон резко вывернул руль. — А вот и его дом. Самая большая головная боль, которая у них была с тех пор, как Гарри Гудини разгромил их спиритуалистические прикрытия. — Он усмехнулся. — Что, по-твоему, ты почувствуешь, разговаривая с мертвецом?
— Иррациональность происходящего, — ответил Джо, — но это ощущение и так не покидает меня последние полторы недели.
Саймон припарковал машину и открыл дверцу.
— Только представь себе, — сказал он, — как Гувер каждый день сидел за столом, на котором лежала посмертная маска, и в глубине души догадывался, как лихо мы его провели.
Они пересекли дворик маленького скромного коттеджа.
— Какое прикрытие, а? — фыркнул Саймон. Он постучал. Дверь открыл невысокого роста старик. Джо помнил по материалам ФБР, что его рост составлял ровно пять футов семь дюймов.
— Это новый член нашей организации, — скромно говорит Саймон.
— Входи, — предлагает Джон Диллинджер, — и выкладывай, как с помощью такого занюханного интеллектуала, как ты, мы выбьем дерьмо из этих сволочных придурков иллюминатов.
(— Их книги полны ругательных слов, и они называют это реализмом, — ораторствовал Улыбчивый Джим перед собранием РХОВ. — Что это за реализм такой? Я не знаю ни одного человека, который бы разговаривал на этом грязном языке, который они называют реализмом. Они описывают всевозможные извращения, противоестественные акты, которые настолько возмутительны, что я не позволю себе привести даже их медицинские названия, дабы не смущать слух присутствующих. Некоторые из них прямо прославляют преступность и анархию. Вот бы я хотел, чтобы один такой писака подошел ко мне и, глядя прямо в глаза, сказал: «Я делаю это не из-за денег. Я честно пытаюсь рассказать людям хорошую, правдивую историю, которая научит их чему-то полезному». Но нет, они не посмеют это сказать. Ложь застрянет у них в глотке. Разве мы не знаем, где они получают свои заказы? Кому в нашем зале нужно объяснять, какая группа стоит за этой бурлящей клоакой сквернословия и непристойности?)
«Пусть всех их шторм-тайфун побьет, — пел Говард, — Великий Ктулху пусть сожрет».
— Я вступил в ДЖЕМы в Мичиганской городской тюрьме, — рассказывает заметно успокоившийся и утративший высокомерие Диллинджер. Он, Саймон и Джо сидят и пьют «блэк рашн».
— И Гувер знал об этом с самого начала? — спрашивает Джо.
— Разумеется. Я хотел, чтобы этот негодяй знал, — и не только он, но и любая другая высокопоставленная марионетка масонов, розенкрейцеров и иллюминатов в этой стране.
Старик хрипло смеется. Если бы не выражение этих глаз, в которых до сих пор чувствуется ирония и глубина, замеченные Джо на фотографиях тридцатых годов, Диллинджер ничем не отличается от любого другого старика, приехавшего доживать последние годы под теплым солнцем Калифорнии.
— Во время первого ограбления банка в Дейлвилле, штат Индиана, я выкрикнул фразу, которую всегда потом повторял: «Лечь на пол и сохранять спокойствие». Гувер
— Но вернемся к Мичиганской городской тюрьме, — напоминает Джо, пригубив свой стакан. — Инициировал меня Пирпонт. К тому времени он уже много лет был с ДЖЕМами. А я-то был простым мальчишкой, понимаете, мне было двадцать с небольшим, и за мной было только одно дело, да и то плохо выполненное. Я никак не мог понять, почему приговор оказался таким суровым, ведь окружной прокурор пообещал смягчить наказание, если я признаю себя виновным. В общем, на душе кошки скребли. Но старина Гарри Пирпонт разглядел мои способности.
Поначалу, когда он начал вокруг меня крутиться и задавать разные вопросы, я принял его за обычного педика. Но он был тем человеком, которым я сам хотел стать, — удачливым грабителем банков, — поэтому я его не гнал. Сказать по правде, мне все время так хотелось, что я бы даже не возражал, окажись он педиком. Ты даже не представляешь, как хочется мужику в тюряге. Вот почему Нельсон Бэбифейс и многие другие ребята предпочли умереть, чем снова вернуться в тюрьму. Черт побери, если ты там не был, тебе не понять. Ты просто не знаешь, что такое по-настоящему хотеть.
Ну так вот, он долго трепался про Иисуса, Иегову, Библию и всякое такое, а потом на прогулке как-то раз спросил меня напрямик: «Как ты считаешь, может быть одна истинная религия?» Я только собрался ответить: «Чепуха, это все равно что сказать, что может быть честный коп», — но что-то меня остановило. Я почувствовал, что он спросил на полном серьезе и от моего ответа многое зависит. Так что я подбирал слова очень осторожно. И сказал: «Если она есть, то я о ней не слышал». А он так же спокойно отозвался: «Как и большинство людей».
— Через пару дней он снова вернулся к этой теме. А затем перешел прямо к делу, показал мне Священное Хао и все остальное. Я просто обалдел.
Старик умолкает, погрузившись в воспоминания.
— И это действительно пришло из Вавилона? — спрашивает Джо.
— Я не большой интеллектуал. Моя арена — действие. Так что об этом тебе лучше расскажет Саймон.
Саймон уже сгорает от нетерпения вступить в разговор.
— Главный источник, подтверждающий это предание, — говорит он, — это «Семь космогонических табличек». Они были написаны приблизительно за 2500 лет до нашей эры, в эпоху Саргона, и утверждают, что первые боги, Тиамат и Апсу, существовали в Мумму, или первобытном хаосе. Фон Юнцт в книге «Безымянные культы» рассказывает, что примерно в то время, когда создавались «Семь табличек», появились «Древние Жрецы Единого Мумму». Понимаешь, при Саргоне главным божеством был Мардук. По крайней мере, именно так говорили народу верховные жрецы — а сами тайно поклонялись Иок-Сототу, который в «Некрономиконе» стал Йог-Сототом. Но я забегаю вперед. Возвращаясь к официальной религии Мардука, скажу, что она была основана на ростовщичестве. Жрецы монополизировали средство обмена и могли давать ссуду под проценты. Кроме того, они монополизировали землю и сдавали ее в аренду. Это и было началом так называемой цивилизации, которая зиждилась на арендной плате и ссудном проценте. Древнее вавилонское мошенничество.