Глаз в пирамиде
Шрифт:
Справа, о благороднорожденный, ты видишь воплощение твоего «женского» и интуитивного начала, которое китайцы называют Инь. В Инь заключено яблоко, и не простое, а золотое яблоко Эриды, оно же запретное яблоко Евы, и оно же яблоко, которое в былые времена исчезало со сцены бруклинского «Флэтбуш Бурлеск Хаус», когда знаменитая Линда Ларю садилась на него в шпагат в кульминационный момент стриптиза. Оно символизирует эротические, либидные, анархические и субъективные ценности, которым поклоняются Хагбард Челине и наши друзья в Легионе Динамического Раздора.
А теперь, о благороднорожденный, пока ты готовишься к Тотальному
Ты должен понять следующее, о новорожденный Будда: ни одна из сторон не совершенна, не истинна, не реальна. Каждая сторона — это абстракция, заблуждение. Природа — это цельнотканое полотно, обе стороны которого находятся в состоянии нескончаемой войны (оно же состояние нескончаемого мира). Уравнение всегда уравнивает. Увеличь значение одной стороны, и другая сторона автоматически увеличится. Каждый гомосексуалист — это скрытый гетеросексуалист, а под панцирем любого авторитарного полицейского скрывается анархическое либидо. Нет никакого Vernichtung, никакого Полного Уничтожения, никакого горшка с золотом на том конце радуги, и ты — не Сол Гудман, когда потерялся здесь.
Послушай: хаос, который ты испытываешь под ЛСД, вовсе не иллюзорен. Упорядоченный мир, который ты считаешь реальным в результате искусственной и вредной диеты, на которую иллюминаты посадили все цивилизованные страны, — вот настоящая иллюзия.
Я не говорю то, что ты слышишь. Единственный хороший фнорд — это мертвый фнорд. Не свисти, когда писаешь. Не замеченный никем, но очень значительный вклад в социологию и гносеологию внесла работа Малиновского «Ретроактивная реальность», напечатанная в журнале Польского ортопсихиатрического общества осенью 1959 года.
«Все утверждения в каком-то смысле истинны, в каком-то смысле ложны, в каком-то смысле бессмысленны, в каком-то смысле истинны и ложны, в каком-то смысле истинны и бессмысленны, в каком-то смысле ложны и бессмысленны, и в каком-то смысле истинны, ложны и бессмысленны». Ты успеваешь за мной?
(— В каком-то смысле, — бормочет Джо…)
— Автору, доктору Малиновскому, помогали три аспиранта: Коржибский-1, Коржибский-2 и Коржибский-3 (сиамские тройняшки, родившиеся в семье математика и потому получившие не имена, а номера). Малиновский и его аспиранты провели социологический опрос 1700 супружеских пар, беседуя в каждом случае с мужем и женой отдельно. Они задавали сто вопросов, касавшихся первой встречи опрашиваемых, их первого полового контакта, свадебной церемонии, медового месяца, финансового состояния семьи в течение первого года супружеской жизни и прочих аспектов, которые оставляют в памяти неизгладимые впечатления. Ни одна из этих 1700 пар не ответила на все сто вопросов одинаково, и максимальное количество очков набрала пара, ответившая одинаково на сорок три вопроса из ста.
Это исследование наглядно демонстрирует то, что давно подозревали многие психологи: история жизни, которую большинство из нас хранит в памяти, — это больше плод нашего воображения (и больше как минимум
В таком случае события, персонально не пережитые, а воспринятые с чужих слов, искажаются еще с большей степенью вероятности, и после того, как одну и ту же историю перескажут пять рассказчиков, она фактически превращается в самый настоящий миф; кстати, это еще один пример действия Закона Пятерок.
— Только марксисты, — закончил доктор Игги, открывая дверь и провожая Джо в часовню, — все еще верят в объективную историю. Марксисты и несколько учеников Айн Рэнд.
Юнг взял у Дрейка пергаментный свиток и внимательно его рассмотрел.
— Значит, кровью расписываться не требуется? А что это за чертов символ Инь-Ян с пятиугольником и яблоком? Сдается мне, ты нас дурачишь.
Он скривил губы в презрительной усмешке.
— Что вы хотите сказать? — с трудом выдавил Джордж, у которого мгновенно пересохло во рту.
— Я хочу сказать, что ты не от иллюминатов этих сраных, — сказал Юнг. — Кто же ты тогда? Говори!
— А разве до того, как я приехал сюда, вы не знали, что я не иллюминат? — спросил Джордж. — Я никого не дурачу. Нет, честно, я думал, что вы знаете людей, которые меня прислали. И я ведь не говорил, что я от иллюминатов.
Малдонадо кивнул, и его лицо оживила едва заметная улыбка.
— Я знаю, кто он. Это люди Старой Стреги. Сивиллы из Сивилл. Да здравствует Дискордия, малыш. Правильно?
— Слава Эриде, — отозвался Джордж с чувством облегчения. Дрейк нахмурился.
— По-моему, нас тянут в разные стороны. С нами связались — по почте, потом по телефону, затем через посланников — люди, которые вполне ясно дали понять, что всё знают о нашем бизнесе с иллюминатами. Так вот, насколько мне известно — возможно, дон Федерико знает об этом больше, — есть лишь одна организация в мире, которой может быть что-то известно о ДВИБ [70] , и это сами ДВИБ.
69
Древние Видящие Иллюминаты Баварии.
Джордж чувствовал, что он лжет. Малдонадо предостерегающе поднял руку.
— Минутку. Все встаем. И в ванную.
Дрейк вздохнул.
— Послушайте, дон Федерико. Эта ваша секретность… Если в моем доме не безопасно, все мы уже и сейчас все равно что трупы. И если ДВИБ так могущественны, как о них говорят, то вряд ли открытый кран помешает им нас прослушивать. Ради Бога, давайте обсуждать проблему как цивилизованные люди, а не толпиться в моей душевой.
— Бывают ситуации, когда гордость самоубийственна, — вымолвил Малдонадо. Он пожал плечами. — Впрочем, я уступаю. Если вы ошибаетесь, я с вами разберусь в аду.
— Я по-прежнему ничего не понимаю, — произнес Ричард Юнг. — Я не знаю ни кто это парень, ни кого он представляет.
— Послушай, китаец, — сказал Малдонадо. — Ты ведь знаешь, кто такие Древние Видящие Иллюминаты Баварии, верно? Ну вот, а каждому действию есть противодействие, верно? Так и с иллюминатами. Противодействующая организация, во всем похожая на них. Идеология, магия, вся эта жуть. Только ей совершенно не интересна наша джентльменская цель в жизни — деньги. Она играет в игры покруче. Сечешь?