Глаз времени
Шрифт:
— Нужно придумать историю получше, — сказал Коля.
— А как у этого народа с географией? Они хоть знают, какой мир формы?
— Да откуда мне знать.
Сейбл резко опустилась на колени и откинула в сторону войлочный ковер, обнажив грязную землю. Кончиком пальца женщина набросала неказистую карту мира: Азия, Европа, Индия, Африка. Затем она ткнула пальцем в самую середину и сказала:
— Мы здесь…
Коля вспомнил, что монголы всегда брали за ориентир юг, тогда как на карте Сейбл наверху был изображен север. Благодаря этой простой перестановке все стало гораздо понятнее.
— Значит, так, — продолжала Сейбл. — Здесь находится Мировой океан.
Она стала водить пальцами
— Мы пришли из земель, которые очень далеко отсюда, дальше, чем Мировой океан. На своих оранжевых крыльях мы перелетели через него, подобно птицам…
Это было не совсем правдой, но очень напоминало правду, поэтому Йэ-лю решил на время с этим согласиться.
— Йэ-лю спрашивает о ямах, — переводил Базиль. — Он разослал всадников по всем основным направлениям и узнал, что некоторые из ям разрушены. Он говорит, что ему известно, что мир подвергся великому разрушению, и желает, чтобы вы поведали ему о том, что известно вам об этих странных явлениях и что они означают для империи.
— Мы не знаем, — ответила Сейбл. — Это правда. Мы такие же жертвы всего этого, как и вы.
Очевидно, Йэ-лю принял такой ответ. Он медленно встал и заговорил снова.
— Император был впечатлен вашим подарком, этой оранжевой тканью, и желает вас видеть.
Глаза Сейбл хищно заблестели.
— Похоже, мы не зря столько натерпелись.
Они поднялись с диванов и вместе с Базилем, окруженные кольцом суровых стражей, последовали за Йэ-лю.
Колю трясло от страха.
— Сейбл, мы должны быть осторожны. Не забывай, что мы являемся собственностью императора. Он будет говорить лишь с членами своей семьи и, возможно, с такими же высокопоставленными советниками, как Йэ-лю. На остальных это не распространяется.
— Да-да, пусть даже так. Мы молодцы, Коля. Всего несколько дней на этой планете, а уже так высоко забрались… Теперь нужно только не упустить подходящий момент.
Их провели в зал, который был несравнимо больше покоев Йэ-лю. Стены здесь были увешаны дорогими вышитыми картинами и гобеленами, а ковры на полу были настолько мягкими, что ноги в них просто утопали. Людей в зале было много: толпились придворные, вдоль стен стояли крепкие на вид вооруженные до зубов воины, которые не спускали глаз с космонавтов и со всех остальных, в том числе и друг с друга. В углу юрты оркестр из лютней играл нежную мелодию. Все музыканты были красивыми и очень юными девушками.
Несмотря на все свое богатство, это была всего лишь юрта, с таким же вездесущим зловонным запахом немытой плоти и забродившего молока, как и в скромном жилище Скакатая.
— Варвары, — проворчал Коля. — Они не видели в городах и земледелии ничего, кроме источника наживы. Они разорили весь мир, но все равно живут, как козопасы, пусть даже их палатки ломятся от роскоши. И в наше время их потомки будут последними кочевниками — все еще в плену своих варварских корней…
— Заткни пасть, — прошипела ему Сейбл.
Следуя за Йэ-лю, пришельцы вышли на середину юрты. Вокруг трона, который находился в центре, стояли несколько безусых молодых людей. Все они были друг на друга похожи: Коля решил, что, возможно, они — сыновья императора. Перед троном сидело много женщин. Каждая из них была красавицей, хотя казалось, что некоторым уже исполнилось шестьдесят. Женщины помоложе своей красотой сводили с ума.
Йэ-лю отошел в сторону, и Коля и Сейбл предстали перед императором.
Лет ему было около шестидесяти. Он восседал на троне, украшенном богатой резьбой. Он не был высок. Но при этом был стройный, с прямой спиной. Мужчина выглядел здоровым. Лицо у него было полным, черты лица — мелкими — типичными
— У него глаза как у кота, — сказала Сейбл.
— Сейбл… ты же знаешь, кто перед тобой, правда?
— Конечно, знаю.
К его изумлению, она улыбнулась широкой улыбкой, в которой было скорее больше восторга, чем страха.
Своими непроницаемыми, черными глазами на них смотрел сам Чингисхан.
21. Возвращение в Джамруд
На рассвете Байсезу разбудил рев походных труб. Когда она, потягиваясь, вышла из своей палатки, мир предстал перед ней в серо-голубых тонах. По всей долине Инда пение труб поднималось в небо вместе с дымом вечерних костров.
Она действительно находилась в лагере Александра Великого, и это не было сном или кошмаром. Но по утрам ей не хватало Майры больше всего, и даже в таком удивительном месте ее сердце не переставала сжимать тоска по дочери.
Пока царь и его советники решали, что предпринять, Байсеза, де Морган и остальные заночевали в лагере в дельте Инда. Их держали под стражей, но выделили отдельную палатку для ночлега. Сама палатка была из кожи. Потрепанная, изношенная, от нее несло запахом лошадей, еды, дыма и солдатского пота. Но это была офицерская палатка, которая в роскоши уступала лишь походным покоям Александра и его генералов. Кроме того, они были солдатами и привыкли жить без комфорта, за исключением де Моргана, который посчитал разумным не жаловаться.
Коммерсант всю ночь молчал, но глаза его горели огнем. Байсеза подозревала, что он подсчитывал, какую оплату запросить за свои услуги в качестве незаменимого переводчика. Но «варварским» греческим языком он был недоволен.
— Они произносят «к» как «г», а «т» как «д». Когда они говорят «Филипп», то получается «Вилип»…
С наступлением дня Евмен, царский грамматевс, прислал в палатку Байсезы слугу, чтобы уведомить их о решении повелителя. Македонская армия останется до поры до времени в дельте, тогда как в Джамруд вверх по долине Инда отправится отряд из всего лишь тысячи человек! Большую часть его составят гипасписты — ударные части, которые использовались в таких рискованных предприятиях, как нападение на врага ночью и форсированные марши, и которым было доверено оберегать жизнь Александра. Император пожелал лично отправиться к британцам, взяв с собой Евмена и своего фаворита и любовника Гефестиона. Великий явно был заинтригован возможностью увидеть солдат будущего в их крепости.
За годы, проведенные в постоянных походах, армия Александра была на удивление хорошо дисциплинированна, поэтому понадобилась лишь пара часов, чтобы закончить приготовления к предстоящему маршу, после чего был отдан приказ трубить выступление.
Пехотинцы, в полном вооружении, с легкими походными мешками за спиной, построились в ровные колонны. У каждого отделения, называемого «декас», хотя обычное количество воинов в нем равнялось шестнадцати, был слуга и вьючное животное для перевозки багажа. Животными этими были в основном мулы, но использовались также и дурно пахнущие верблюды. Две сотни всадников из македонской конницы Александра должны были двигаться вместе с пехотой. Кони у них были необычно низкорослыми. Телефон рассказал, что они, вероятно, были европейской или азиатской породы, и тем, чьи глаза привыкли к арабским скакунам, показались бы неуклюжими. В коннице Александра не знали стремян: эти невысокие, крепкие люди сжимали своим жеребцам бока ногами и направляли их при помощи удил.