Глаза Ангела

ван Ластбадер Эрик

Крус и сикариос не могли оторвать глаз от поединка, а вернее, заранее подготовленного убийства, потому что безоружный человек был бессилен перед мощью громадного животного. Они больше не кричали «оле!», а только смотрели, ожидая неминуемой гибели гринго. Даже охранники, стоявшие в верхних рядах стадиона, временно забыли о своих обязанностях и, не отрываясь, следили за быком.

Тори наклонилась к Эстило, что-то шепнула ему на ухо. Он кивнул. Девушка знала, что Эстило бесстрашный, настоящий друг, все для нее сделает. Она сосчитала про себя до шести и краем глаза увидела, что и Эстило тоже мысленно

считает до шести, как она ему сказала, а затем прыгнула на арену и, как сумасшедшая, понеслась к Расселу. Одновременно с ее прыжком Эстило выбил оружие из рук Круса, и, приставив дуло пистолета к его виску, прокричал сикариос:

— Не двигаться! Стойте спокойно, если хотите, чтобы ваш хозяин был жив!

Тем временем бык ударил Рассела копытом, метя тому в голову, но Рассел успел откатиться в сторону, и удар пришелся ему в плечо. Человек со стоном пополз в сторону, и это было его ошибкой. Бык немедленно последовал за ним, низко наклонив голову. Рассел понял, что сейчас умрет, но тут увидел бегущую к быку Тори. Она прыгнула быку на спину и с силой ударила его ножом между лопатками. Животное взревело от боли, и все его массивное мускулистое тело содрогнулось, из раны фонтаном брызнула кровь. Тори не удержалась на спине быка и слетела вниз, больно ударившись о стену ограды и о землю. К ней уже бежал Рассел, успевший за это время прийти в себя и вскочить на ноги, помог ей подняться, и они бегом устремились к двери, через которую быка вывели на арену.

Тори, опасаясь за жизнь Эстило, оглянулась назад, на то место, где стоял Крус, и мельком заметила каких-то людей, стрелявших по охране Круса. Под аккомпанемент автоматных очередей они быстро пробрались к нижнему ряду скамей для зрителей, начали подниматься вверх. Стрельба неожиданно прекратилась, в верхних рядах не осталось ни одного охранника. Там стояли Эстило и Крус в окружении каких-то людей. Тори и Рассел подбежали к Эстило.

— Это свои, — сказал он вооруженным людям, взявшим под прицел Тори и Рассела. Девушка обеспокоенно спросила:

— Ты как? Нормально?

Эстило схватил Круса за шкирку:

— Как видишь. Здорово ты расправилась с быком, Тори.

— Что здесь происходит, я не понимаю? — обратился Рассел к Эстило.

Тот приказал одному из вооруженных людей:

— Не спускайте с них глаз, особенно с женщины. Она способна на все.

Затем повернулся к Расселу:

— Считаю своим долгом сказать, что наше милое приключение подошло к концу. Я заранее, еще с борта самолета, сообщил своим людям о том, что мы прилетаем в Медельин.

— Вашим людям? Кто вы такой?

— Я друг Тори. Больше вам знать не нужно. Тори мрачно посмотрела на Эстило и сказала:

— Мне следовало бы это знать. Раньше. А теперь кончилась наша дружба.

— Ты уверена, шецхен? Ничего не изменилось, для нас двоих, во всяком случае.

Тори видела в глазах Эстило искреннюю любовь, но что-то подсказывало ей: не верь. Она заметила в глазах Эстило страх, и это было непонятно: раньше ее друг никогда ничего и никого не боялся. Она буквально чувствовала, как ее старый товарищ, с которым она пережила много приключений, отдаляется от нее, и что никогда больше их отношения не будут прежними.

— Такие вот дела, — вздохнул Эстило. — Знаешь,

я не удивился, когда мы нашли кокаиновую ферму, да и с какой стати я должен был удивляться, ведь ферма-то принадлежит мне.

— Тебе? — с удивлением переспросила Тори. Слова Эстило прозвучали для нее как гром среди ясного неба.

— А ты подумай хорошенько. Тебе не кажется, что заправленный и готовый к полету самолет оказался на взлетном поле очень вовремя? Как в фильмах про Джеймса Бонда.

— Не могу поверить...

— А я верю, что его слова — чистая правда, — вмешался Рассел. — Как же я раньше не догадался? Мы удивительно легко спаслись тогда от погони.

— Я думаю, шецхен, — скова обратился Эстило к Тори, не обращая внимания на Рассела, — в глубине души ты всегда подозревала, что не все мои дела — законны.

— Но кокаин — другое дело.

— Бизнес есть бизнес, шецхен. Если бы эта грязная свинья Крус не сунул свое рыло куда не следует, ты никогда бы не узнала о том, кто владелец кокаиновой фермы. Но не мог же я позволить, чтобы ты погибла из-за какого-то гафния.

— Значит, вы продаете гафний...

— Вы на редкость догадливы, сеньор Слейд. Кокаин — это так, игрушки, а вот гафний именно тот товар, которым я торгую. Привожу гафний контрабандой сюда, упаковываю его в прозрачные цилиндрики и прячу их в мешках с кокаином. А японцы покупают этот кокаин у одного моего концерна в Западной Германии. Японские надсмотрщики работают у меня на ферме и тщательно следят за тем, чтобы в каждый мешок с наркотиком были вложены прозрачные цилиндрики.

— Эстило, разве ты не знаешь, что японцы изобрели какой-то суперкокаин, разрушающий человеческий организм за несколько месяцев? И делают они его из того кокаина, который покупают у тебя.

— Ну, дорогая, меня это не касается. Я всего лишь бизнесмен. Просто покупаю и продаю, остальное меня не волнует. Неужели ты так наивна, что никогда не подозревала чего-нибудь в этом роде?

«Да, подозревала. Больше того, знала, что Эстило замешан в незаконной деятельности, но это не помешало мне подружиться с ним. Значит, и я не без греха, как говорится», — думала про себя Тори.

Рассел спросил у Эстило:

— Я слышал, гафний как-то используется в ядерных реакторах?

— Дорогой сеньор Слейд! Я торгую, а не занимаюсь научными исследованиями.

— А кому ты продаешь гафний? Кому? Назови имена! — вмешалась Тори. — Скажи мне, черт побери, сукин ты сын!

— А мне бы хотелось узнать у вас кое-что другое, — заявил Рассел. — Не вы ли приказали убрать Ариеля Солареса?

— Ариель был моим другом, — жестко ответил Эстило, — и я до сих пор скорблю о его смерти.

Эстило выглядел потрясенным до глубины души.

— Но если не вы убили Солареса, то тогда кто? — продолжал стоять на своем Рассел.

— Вот что я вам скажу, дорогой сеньор. Мне следовало бы уничтожить вас обоих, и это, без сомнения, был бы самый умный мой поступок. Бизнесмен во мне требует, чтобы я сейчас же избавился от вас, пока вы еще не успели навредить мне. Мне и моему делу. — Эстило взглянул на Тори. — Но вот стоит рядом со мной моя шецхен, моя дорогая подруга, и ради нее я готов забыть о своих интересах. Будьте покойны, я не трону и волоса на вашей голове.