Глаза чужого мира (сборник)

Вэнс Джек Холбрук

В центре площади сбилась в кучку сотня девушек. Гайял заметил, что они не очень-то усердно прихорашивались перед состязанием. Наоборот, все конкурсантки до единой облачились в какие-то бесформенные балахоны. Даже волосы их казались старательно взлохмаченными, а лица были хмурые и чумазые.

Гайял недоуменно захлопал глазами и обратился к своему провожатому:

— По-моему, девушки не слишком жаждут завоевать лавры первой красавицы.

Кастелян сухо кивнул.

— Как видишь, ни одна из них не рвется к славе,

сапониды испокон веков отличались скромностью.

Гайял заколебался.

— Каков порядок проведения состязания? Я не хочу по неведению нарушить еще какой-нибудь неписаный закон.

— Никаких правил нет, — с непроницаемым лицом заявил кастелян. — Мы проводим празднества со всей поспешностью и без особых церемоний. Ты должен просто пройти мимо девушек и указать ту, которая покажется тебе самой привлекательной.

Гайял приступил к делу, чувствуя какой-то подвох. Но решил, что если таково наказание за нарушение нелепой традиции, то чем скорее он избавится от этой повинности, тем лучше.

Юноша остановился перед девушками, взиравшими на него с враждебностью и страхом, и понял, что задача ему предстоит не из легких, поскольку большинство из них отличались пригожестью, которую не могли скрыть даже грязь, отрепья и гримасы, которые они корчили.

— Будьте добры, станьте в ряд, — попросил Гайял.

Девушки неохотно вытянулись в цепочку.

Гайял обозрел группу. Некоторых можно было исключить сразу: приземистых, толстых, тощих, рябых и не отличавшихся изящностью черт — приблизительно четверть от общего числа.

— Никогда в жизни я еще не видывал стольких красавиц сразу, — сказал он учтиво. — Каждая из вас может по праву претендовать на корону. Задача моя крайне трудна, мне надлежит оценить то, что не поддается точному исчислению. В конечном итоге мой выбор, безусловно, будет основан на личных предпочтениях. — Он выступил вперед. — Те, на кого я укажу, могут быть свободны.

Он двинулся вдоль цепочки, и самые безобразные с нескрываемым облегчением поспешили отойти в сторонку.

Гайял повторно оглядел оставшихся и теперь, когда он немного привык к лицам конкурсанток, смог отсеять и тех, которые, хотя ни в коей мере не были уродинами, не отличались и красотой.

От первоначального состава осталась приблизительно треть. Гайял прохаживался мимо них, внимательно изучая каждую, все они почему-то смотрели на него с опасением и воинственностью. Неожиданно юноша принял решение и сделал свой выбор. Девушки каким-то образом уловили произошедшую перемену, и лица их утратили мрачное и напряженное выражение, которое так обескураживало его и приводило в замешательство. Гайял в последний раз обвел цепочку взглядом. Нет, он не ошибся в выборе. Среди собравшихся были такие красавицы, что при взгляде на них захватывало дух, несмотря на грязь, которой они зачем-то натерлись. Девушки с переливчатыми опаловыми глазами

и гиацинтовыми лицами, красотки, гибкие, точно тростинки, с волосами густыми и шелковистыми.

Избранница Гайяла была худощавей остальных и обладала красотой, которую не всякий различил бы с первого взгляда. Маленькое треугольное личико, огромные задумчивые глаза и густые черные волосы, неровно выстриженные над ушами. Кожа ее была бледной до прозрачности, точно драгоценная слоновая кость, фигурка стройной и изящной, а сама она обладала завораживающей притягательностью, так что руки чесались заключить ее в объятия. Она, похоже, почувствовала, что выбор чужака пал на нее, и глаза у нее расширились.

Гайял взял ее за руку, вывел вперед и обратился к воеводе — старику, бесстрастно восседавшему в массивном кресле.

— Вот та, кого я нахожу самой красивой из ваших девушек.

На площади повисла тишина. Потом раздался хриплый звук, это кричал кастелян. Он выступил вперед, лицо у него вытянулось, плечи поникли.

— Гайял из Сферры, ты жестоко отплатил мне за хитрость. Это моя любимая дочь, Ширл, и ты только что обрек ее на погибель.

Гайял перевел изумленный взгляд с кастеляна на Ширл. Глаза у нее остекленели, взгляд был устремлен в разверзшуюся перед ней бездну.

— Но я лишь хотел быть беспристрастным. Мне и впрямь нечасто доводилось видеть такое прелестное создание, как твоя дочь Ширл, не понимаю, чем я тебя обидел, — пробормотал юноша.

— Нет, Гайял, — покачал головой кастелян, — ты судил справедливо, я и сам сделал бы такой же выбор.

— Ох, — озадаченно сказал Гайял, — открой же мне третью задачу, чтобы я покончил с ней и мог продолжить мой путь.

— В трех лигах отсюда к северу находятся развалины, которые, как гласят наши предания, остались от древнего Музея человечества.

— А-а, — протянул Гайял. — Продолжай, я слушаю.

— Третья задача состоит в том, чтобы отвести мою дочь Ширл в Музей человечества. У ворот ты ударишь в медный гонг и ответишь тому, кто отзовется на призыв: «Мы — посланцы Сапонса».

Гайял вздрогнул, нахмурился.

— Таково третье задание.

Гайял взглянул налево, направо, вперед, назад. Он стоял в центре площади, окруженный отважными жителями Сапонса.

— Когда надлежит исполнить это задание? — спросил он сдержанно.

— Сейчас Ширл уйдет, чтобы облачиться в желтое, — сказал кастелян горьким, точно дубровник, голосом. — Через час вернется, и вы отправитесь в Музей человечества.

— А потом?

— А что будет потом, никому неведомо. Вас ждет судьба тринадцати тысяч, проделавших этот путь до вас.

Через площадь, по тенистым переулкам Сапонса шел Гайял, возмущенный, но безмолвный. Ритуал наводил на мысль о казни или жертвоприношении. Ноги у юноши подогнулись. Кастелян железной рукой сжал его локоть.