Глаза цвета моря

Маккензи Мирна

– Яичные желтки, - сказала Хелена, когда он подхватил ее на руки.

По пути в приемный покой она продолжала перечислять оставшиеся ингредиенты.

– Она рожает!
– крикнул Джексон медсестре.

– Вы ее муж?

– Да, муж, - не моргнув глазом соврал он. Он никому не позволит разлучить его с Хеленой. Пусть только попробуют.

В ту же секунду к ним подкатили инвалидное кресло. Джексон осторожно усадил девушку, и медсестра куда-то ее повезла.

Джексон слышал, что дыхание Хелены снова участилось.

Боль вернулась. Он повернулся к женщине, заполняющей финансовые документы, и протянул кредитку.

– Я иду с ней. Забудьте об условиях страховки. Я обо всем позабочусь. Давайте я подпишу что требуется.

– Не знаю, когда вы в последний раз лежали в больнице, мистер... Кастл, - пробормотала женщина, взглянув на его карточку, - но это очень дорого. Вы, наверное, не понимаете...

Он уставился на нее, сжав губы.

– Уверяю вас, я в состоянии оплатить счет. Более того, я спешу. Я должен быть с женой. Если хотите, чтобы я подписал документы, давайте сейчас. Или принесите мне их позже.

Пару секунд медсестра колебалась. Затем пододвинула к нему лист бумаги. Джексон подписал не глядя.

– Куда?
– спросил он.

– На второй этаж. Ее подготовят. Затем вы сможете быть с ней.

Через пятнадцать минут он оказался вместе с Хеленой в родильной палате.

– Наверное, мне надо позвонить кому-нибудь из братьев, - предложила она.
– Еще не поздно. Джексон покачал головой.

– Акушерка сказала, что схватки стали слишком частыми. Я уже здесь и останусь с тобой до конца.

– Прости.

– Не надо извиняться. Я хочу остаться. Хочу помочь.
– Он заглянул в ее милые глаза цвета морской воды и увидел в них нарастающую боль. Джексон взял ее за руку.
– Давай я помогу тебе. Смотри мне в глаза. Разговаривай со мной, Хелена. Обопрись на меня.

Она заговорила. Она объяснила, как ей нужно дышать, и Джексон пытался ей подсказывать.

Когда боль становилась слишком сильной, он массировал ей спину. Когда ее волосы намокли от пота и начали липнуть к лицу, он дал ей пососать кубики льда.

На протяжении нескольких часов Джексон старался облегчить ее страдания и жалел, что не может принять на себя ее боль.

Но ей было все хуже. Схватки становились все более частыми и болезненными.

– Хочется тужиться, - прошептала она искаженным голосом.

– Еще рано, - ответил врач. И взглянул на Джексона.

Тот кивнул и повернулся к Хелене.

– Давай еще о чем-нибудь поговорим. Я рассказывал тебе, как Оливера вызвали в школу из-за того, что я заглядывал к девушке под юбку?
– спросил он.

– Думаешь, меня это.., волнует? Думаешь.., думаешь, я хочу.., знать об этом?
– прошипела Хелена сквозь зубы.

Джексон чуть было не улыбнулся. Этот ответ, совершенно ей несвойственный, доказывал, как сильно она страдает.

– Я все равно расскажу, - продолжил Джексон, отчаянно надеясь, что,

если ему удастся отвлечь ее и даже разозлить, она забудет о боли. Он начал рассказывать историю, имеющую мало общего с реальным случаем из его детства и предназначенную лишь для того, чтобы отвлечь Хелену от желания тужиться.
– Конечно, Элеонора не была настоящей женщиной. Это был всего лишь манекен из кабинета биологии. К тому же, золотце, она совершенно не похожа на тебя. Ее пластмассовые ноги не идут ни в какое сравнение с твоими, гладкими и красивыми. Хочешь еще одну историю, дорогая?

– Я.., ничего не хочу. Но ты, Джексон, за это ответишь, - шепотом пригрозила Хелена. Врач сочувственно улыбнулся Джексону.

– Все мамы говорят это папам. Конечно, у вас другой случай. Вы же...

Естественно, врач знал, что Джексон не отец ребенка. Он ведь знаком с Хеленой. Джексон мысленно поблагодарил этого человека за то, что он не выгнал его из родильной палаты, Хелена издала низкий, протяжный стон.

– Ну пожалуйста, - взмолилась она.
– Сейчас уже можно?

В ее просьбе было столько страдания, что Джексон не мог не повернуться к врачу.

– Доктор?.. Тот кивнул:

– Да. Теперь можно тужиться. Помогите ей. Считайте до десяти между потугами. Поддерживайте ее.

Джексон обхватил Хелену за спину, пока врач и акушерка помогали ей принять правильное положение.

– Тужься, золотце, - подсказал он, но она уже начала.
– А теперь считаем. Один, два, три...

– ..четыре, пять, шесть...
– продолжила вместе с ним Хелена.
– Теперь можно?

– Еще нет.., девять, десять, - закончил Джексон, перескочив через пару цифр.
– Давай.

Вместе они считали. И тужились. Снова и снова. Хелена устала, ее стоны становились все более громкими, дыхание - еще более частым.

– Я.., я.., я больше не могу, - сказала она.

– Еще один раз, - настаивал доктор.
– Тужьтесь сильнее.

И Хелена стиснула ладонь Джексона с такой силой, что их руки чуть было не приварились одна к другой. Джексон старался передать ей свою силу.

– Головка прорезалась, - сказал врач, и Хелена продолжила тужиться.

Мыча от напряжения, она вытолкнула своего ребенка в мир, прямо на руки доктору.

Тот улыбнулся задыхающейся Хелене.

– Вот она. Ты справилась, Хелена. У тебя девочка.

В течение нескольких секунд Хелена никак не реагировала на эту новость. Затем откинулась на руки Джексону.

– У меня девочка, Джексон, - беззвучно прошептала она, прижимаясь к нему своим измученным телом.

Джексон улыбнулся ей, погладив ладонью ее влажные волосы. Хелена улыбнулась в ответ и лишь затем взглянула на крошечного человечка на руках у врача.

– Хотите перерезать пуповину?
– спросил врач у Джексона, и тот, взяв ножницы, с удивлением обнаружил, что его руки дрожат.