Глаза цвета янтаря
Шрифт:
– Я твоя бабушка. Зовут меня баба Катя, – сказала она, наклоняясь к нему.
Сережа поднял голову и внимательно глянул в ее улыбающееся лицо.
– Это город Москва, – продолжила она. – Ты теперь всегда будешь здесь жить, вместе с мамой и со мной.
В этот момент появилась Наташа, за которой шел таксист. Он помог погрузить вещи в машину, и скоро они поехали. Наташа села на переднее сидение, а сзади устроилась Екатерина Михайловна с внуком. Когда въехали в город, Наташа почувствовала неизъяснимую радость.
«Я дома! Дома! – повторяла она про себя. – Наконец-то все позади,
Первые два дня Наташа занималась разбором вещей и налаживанием быта. Мама упорно предлагала ей занять две комнаты, а сама хотела переселиться в гостиную, но Наташа отказывалась.
– Что ты, мамочка, – говорила она, – ты в своей комнате живешь долгие годы. Зачем же нарушать порядок? Нам с Сережкой хватит и моей. Сделаю кое-какую перестановку. Увидишь, как все здорово получится.
И Наташа, недолго думая, избавилась от старой огромной кровати, загромождавшей почти всю комнату. Она купила компактный раскладной диван, а для сына детскую кровать. И все прекрасно разместилось, даже еще место осталось. Управившись с этим, Наташа выгнала из гаража старый москвич, на котором уже давно никто не ездил. Вызвала автомеханика, и тот привел его в порядок. Наташа объездила магазины и сделала необходимые покупки. К концу третьего дня она начала уставать от этой беготни. Но ее радовало то, что Сережа отлично поладил с бабушкой и все время проводил с ней.
Вечером, когда его уложили спать, Наташа пошла на кухню и поставила чайник. Екатерина Михайловна сидела за столом и молчала. Наташа внимательно всмотрелась в ее лицо и спросила:
– Замотал тебя, Серега? Ты бы с ним построже, а то живо на шею сядет! Это у него вид только ангельский! А так он – сущий бесенок.
– Да что ты, Наташенька! Сережа ведет себя образцово. Беспокойства от него никакого. Одна мне радость!
Екатерина Михайловна замолчала и отодвинула чашку с чаем. После паузы проговорила немного неуверенно:
– Ты все бегаешь. Я тебя и не вижу эти дни. И толком мы так и не поговорили.
Она посмотрела на дочь.
– Мама, я знаю, что у тебя много вопросов ко мне. Но неужели ты сама не догадываешься, кто отец?
– Сергей, – сказала Екатерина Михайловна, – я так и подумала. Достаточно только взглянуть на моего внука. Просто живой портрет. Но тогда я вообще ничего не понимаю. Как все это у вас получилось? И почему ты тогда в Киев вернулась?
– Мама, я тебе потом все расскажу. Нужно в себя сначала прийти. – Наташа замолчала и опустила глаза. Потом тряхнула волосами и заулыбалась. – Мне на самом деле очень хочется увидеть Сергея. Ведь он не знает ничего о сыне. Он когда у тебя был в последний раз? Давно? Как он живет?
– Заезжал ко мне последний раз, кажется, в мае, – после паузы ответила Екатерина Михайловна. – Про тебя интересовался. Я сказала, что ты хочешь вернуться в Москву. Обрадовался и спросил, когда ты приедешь. Но я ведь, Наташенька, и сама толком ничего не знала и ему определенно ответить не смогла.
– А как он выглядит? Здоров ли он?
– Прекрасно выглядит. Красивый молодой человек. Да у тебя его портрет есть. Вон, в соседней комнате спит, – улыбаясь, произнесла Екатерина Михайловна. И вновь стала серьезной. – Что
Наташа подняла на нее повлажневшие глаза и тихо сказала:
– Мам, я хочу сама разобраться, что тогда произошло. Для этого мне нужно с ним увидеться и спокойно поговорить. Если бы ты знала, как я сожалела, что не сделала этого раньше!
– А ты завтра съезди к Елене, поговори с ней. По телефону о таких вещах не очень-то удобно, так ты лучше с глазу на глаз. Она в курсе всех его дел. Если уж звонить ему не желаешь.
– Да звонила я ему, мама! Сразу, как приехала. И потом несколько раз. Никто к телефону не подходит. А мобильный я его не знаю. Может, он уже съехал с той квартиры? Не знаю! Ничего не знаю!
Наташа нахмурилась, сжав пальцы так сильно, что побелели костяшки. Глаза ее наполнились слезами.
– А, может, он женился уже? И счастлив. Все может быть, – после длительной паузы предположила она.
– Дочка, съезди к Елене. Уж она тебе все подробно доложит. Чего так себя изводить?
– Хорошо. Завтра и съезжу. Только позвоню предварительно. А то тоже, может, куда уехали. Июль все-таки.
Наутро Наташа проснулась в приподнятом настроении и решила во чтобы то ни стало сегодня же разыскать Сергея.
«Найду и спрошу прямо обо всем. Пусть он даже изменяет мне, но лучше знать правду. Сколько можно так мучиться от неизвестности?» – думала она.
На душе у нее сразу стало легче, и Наташа заулыбалась. После завтрака она позвонила Лене. Долго никто не отвечал, но, наконец, она услышала в трубке запыхавшийся голос:
– Алло, я слушаю.
– Лена, привет! Это Наташа, – немного волнуясь, сказала она.
– Боже ты мой! Пташка! Ты как всегда неожиданно. Чудом меня застала! Мы завтра уезжаем на дачу на неделю. Сейчас собираем тут кое-что. Ты надолго?
– Знаешь, а я ведь насовсем приехала. Очень бы хотела с тобой повидаться, но раз ты занята…, – неуверенно проговорила Наташа.
– Не так уж и занята! – перебила ее Лена. – Мы ведь только завтра поедем, а сегодня я свободна. Через пару часов все соберу. Давай к нам прямо сейчас, а?
– Может, лучше просто погуляем? – после краткого раздумья предложила Наташа.
– Давай! Хорошая идея! А то я тут уже обезумела от всех этих сумок и коробок. Где и во сколько?
– На «Третьяковской» в двенадцать.
Лена немного опоздала и выскочила из метро красная и растрепанная. Она бросилась к Наташе и, как всегда, заговорила без умолку:
– Пташка! Подружка! Как ты здорово выглядишь! Что-то в тебе изменилось, только не пойму в чем дело. Давай, все подробно рассказывай. Когда приехала? Неужели окончательно?
– Погоди, погоди, – остановила ее Наташа, – ты меня просто с ног сбила. Куда пойдем?
– Все равно. Можем просто погулять. Погода чудесная.
Они перешли Большую Ордынку и углубились в переулок, ведущий к Третьяковской галерее. Разговор перескакивал с одной темы на другую. Наташа почему-то не могла заставить себя спросить о Сергее, а Лена о нем не упоминала. Пройдя мимо галереи, они перешли водоканал и попали в тенистый зеленый сквер. За ним увидели небольшое кафе на улице.