Глаза из серебра
Шрифт:
Путешествие в Нагмандир – родовой дворец принца Аграшо – было изнурительным, но Рафиг, добравшись до цели, был слишком возбужден и не чувствовал усталости. Входя в Куланг через восточные ворота, он приметил огромное белое здание, и через миг оказался рядом с фонтаном центрального внутреннего двора. Стражу у входа во дворец удивило его внезапное появление, но они проявляли осторожность.
После недолгого спора один стражник приблизился к Рафигу:
– Пусть с тобой вечно пребудет радость теплых ночей.
– Пусть у тебя будет больше жен, чем проблем, – поклонился солдату Рафиг. – Я Рафиг Хает из
При этом заявлении лицо стражника окаменело от изумления:
– Я… я сейчас вернусь. – Он развернулся на каблуках и мимо своих коллег-стражников рванул во дворец.
Рафиг чуть не последовал за ним, но решил – не стоит. Из внутреннего двора дворца Нагмандир можно было рассмотреть восточную часть города, и Рафиг решил, что город интересный. Почти все здания были цвета снега, а двери и переплеты окон были обведены яркими линиями. По всему городу были равномерно распределены соломенные и черепичные крыши. По волнам озера – такого огромного, какого до сих пор Рафиг никогда не видел в своей жизни, – мчались корабли с красными и синими парусами.
«Я, с тех пор как стал бъидсэйхом, стал, как эти корабли. Конечно, под водой тоже земля, но я пролетаю сверху над всем этим».
На какой-то момент его посетила безумная мечта – прокатиться бы на борту такого корабля! Но тут же он испугался, – а вдруг ему придет конец прямо в середине этого озера.
«Может быть, кочевая жизнь – самая лучшая, но, передвигаясь по пустыне, хорошим пловцом не станешь».
Но все-таки, наблюдая, как корабли скользят по воде, он вспомнил о воздушном корабле, приземление которого наблюдал во Взорине. Он, конечно, знал, что корабль – явление демоническое и грешное, но ему понравилось, с какой легкостью корабль может перемещаться с места на место. Его не беспокоит, что под ним.
И вдруг ему пришло в голову: а вдруг амулет Доста, вплавленный в его тело, – дьявольский фокус для магических энергий? Может быть, преданному атараксианину следовало бы отказаться им пользоваться. Но он тут же отбросил эту мысль. Ведь талисман получен от Доста! Киране Досту поклонялись как воплощению Атаракса, а Нимчин Дост – это он же, снова пришедший, значит, без сомнения, в амулете нет ничего пагубного. Предметы, которые подверглись действию колдовства, вредны, потому что те, кто их заколдовал, не знали, как это делать правильно. Но Нимчин Дост ведь знал, и сделал амулет частью самого существа Рафига, значит, амулет, которым пользуется Рафиг, вреда не причинит.
Рафиг обернулся на звук шагов и увидел солдата, с которым говорил. Тот подвел к нему лысого в оранжевом одеянии. Рафиг поклонился. Солдат и его спутник ответили тем же.
– Я Рафиг Хает. Я пришел послом к принцу Аграшо от Нимчина Доста.
– Мне так и передали. – Лысый вздохнул. – Сейчас принц в отъезде, и не знаю когда вернется.
– Но вам известно, где он сейчас?
– Конечно, – лысый выпрямился.
– Прошу вас, укажите мне направление, в каком он уехал, и скажите, как его найти.
– Не могу.
– Я прибыл от Доста.
– Вы мне это уже говорили.
– Вы сомневаетесь?
Лысый смотрел на Рафига, полуприкрыв глаза:
– Достов много бывало, и еще больше таких, кто заявлял, что пришел от того или иного
Рафиг протянул руку, схватил лысого за одежду на плече. Бросив взгляд назад, через плечо, на башню, стоящую в северо-западном углу дворца, Рафиг выдохнул:
– Исса хунак.
В мгновение ока они оба оказались на башне, лысый истерически орал, а Рафиг приземлился на колени и прижал руки к животу.
От сокрушительной усталости он не чувствовал жжения в животе и конечностях. Нервы уже не реагировали ни на что. Ему стало так холодно, как никогда. Он вспомнил уже испытанное им ранее ощущение, что его тело растянуто, но теперь оно еще перепуталось с другим таким же человеческим существом. Когда они оба материализовались на вершине башни, их сущности оказались грубо перемешаны.
«Надеюсь, что никто из наших не поспешит попробовать подобное».
Лысый упал рядом с Рафигом на верхушке башни.
– Умоляю, господин, не надо больше. Не сомневаюсь, я не…
Рафиг с трудом проглотил комок в горле и заставил себя медленно подняться, чтобы скорчившийся лысый оказался у его ног.
– Дост не приветствует необходимость таких демонстраций. Итак, где принц Аграшо?
Лысый встал на четвереньки, пополз к краю башни.
– Там, – Он указал рукой на северо-восток. – Следуй вдоль долины до деревни кузнецов. Он сейчас там, где долина сворачивает на север. Ты его найдешь.
С палубы под крылом капитан Хассет и Робин Друри в первый раз увидели завод при дневном свете. Дымовые трубы по-прежнему выбрасывали в воздух искры, едва видимые в густом столбе черного дыма, поднимающегося к небу. На север от завода лежала огромная гора угля, которую ночью было не видно. От фабрики к горе и назад сновали люди с тачками.
– Ваши люди готовы спуститься? – спросил Хассет.
Робин утвердительно кивнул.
– Подразделения «Архангел» и «Доминион» готовы к высадке.
– Отлично. Я хочу из носовых пушек дать небольшой залп картечью по крыше завода. Тогда все выскочат на улицу и побегут прочь от завода. Два бортовых залпа – и завод будет стерт с лица земли, потом кузницы, потом жилые здания и склады.
– Да, сэр, а потом мы высадимся и определим степень разрушения.
– Согласен. – Капитан Хассет хлопнул Робина по плечу. – Удачи тебе.
– И вам, сэр.
Хассет кивнул и закричал своему рулевому:
– Мистер Фостер, опуститесь пониже уровня этих дымовых труб, но близко не подлетайте, а то они ударят по нам, когда рухнут. Вперед на четыре градуса от носа по правому борту. Пушкарям – быть готовыми по моему приказу стрелять. Здания не убегут, так что считайте выстрелы.
Час, проведенный в обществе принца Аграшо, заставил Рафига Хаста серьезно задуматься, пока он рассматривал самое главное на сталеплавильном заводе – сталеплавильную печь и бормотал слова исса хунак. Скрипучий голос Аграшо сильно раздражал Рафига, хотя он казался вполне естественным для человека с такой чахлой бородкой и моложавым лицом. Так же Рафига раздражал массивный живот Аграшо, которым принц, казалось, намеренно пользовался для прижимания Рафига то к чему-то горячему, то к чему-то неудобному, а то к тому и другому вместе.