Глаза ребёнка

Паттерсон Ричард Норт

Пальцы Терри сами собой сжались в кулаки.

— Это не ее стыд. Чтобы освободиться, она должна понять, что произошло, а не хоронить правду в подсознании.

Роза печально покачала головой.

— Неужели ты думаешь — когда Рамон избивал меня, надругался надо мной, неужели ты думаешь — мне не было стыдно? Мой стыд умер только с Рамоном. А может, и до сих пор сидит во мне.

В словах матери была зловещая убежденность, как будто ей открылась безусловная истина, которой не могла знать Терри. Сознание этой истины возносило Розу над спорами, над чувством раскаяния.

Терри тихо спросила:

— Как ты это

сделала, мама?

— Сделала что? — Роза холодно улыбнулась. — Убила Рики?

— Да.

Улыбка слетела с ее губ.

— Тогда лучше присядь, Тереза, вместо того чтобы взирать на меня, как на какого-то пришельца. — Роза подошла к дивану, села и жестом пригласила дочь последовать ее примеру. — Посиди со мной, Тереза. Я все же твоя мать, а этот дом когда-то был нашим общим домом.

Терри подошла и села на противоположном от матери краю дивана. Вспомнилось детство: они с матерью сидят на этом самом диване, читают книжки или занимаются рукоделием.

— Хорошо, — холодно проронила она. — Я твоя дочь. Так же, как Елена моя дочь. Хотя ты, похоже, забыла об этом. Или ты считаешь, что я недостаточно повидала на своем веку, чтобы заслужить твое уважение?

Роза вздрогнула.

— Ты можешь быть жестокой, Тереза.

— Я не в состоянии передать тебе, — оборвала ее Терри, — насколько жестоко то, что совершила ты — особенно по отношению к Елене. Рики меня волнует меньше всего. Но давай начнем с него.

Впервые в глазах Розы мелькнуло замешательство — она словно не ожидала, что Терри способна причинить ей боль.

— О чем ты хочешь, чтобы я рассказала тебе? — спросила она.

— Расскажи мне всю правду — что произошло в тот вечер?

Роза устремила немигающий взгляд в полумрак гостиной.

— Все произошло само собой. Сначала я боялась оставлять Елену одну. Но потом догадалась, что из-за таблетки она долго не проснется. По крайней мере, какое-то время. — Роза потупилась, вспоминая. — Как во сне я спустилась в подвал, взяла пистолет и патроны. Пятнадцать лет я не притрагивалась к нему. С трудом зарядила — пальцы не слушались меня, и патроны то и дело падали на цементный пол. Лампочка там совсем слабая, и мне приходилось ползать на четвереньках, чтобы собрать их. Я вообще не была уверена, что из этого пистолета можно выстрелить.

Когда я снова поднялась наверх, чтобы проверить, спит ли Елена, то была словно пьяная. Почему-то без конца вспоминала Рамона — наверное, потому, что в руке у меня был пистолет. — Роза, казалось, мучительно пытается разглядеть нечто в глубинах собственной памяти. — Когда я подошла к твоей комнате — то есть к комнате Елены, — у меня было такое чувство, что сейчас я увижу тебя. Опустив взгляд на девочку, я увидела в своей руке пистолет. Девочка спала. Тереза, во сне она была так похожа на тебя. По мне, так она всегда похожа на тебя. — Роза закрыла глаза. — Тереза, в этом доме ты узнала, что такое зло. Я всегда помнила об этом. И не имела права допустить, чтобы это зло коснулось Елены.

«Боже мой, мама, — хотелось крикнуть Терезе. — Это было мое дело». Но она промолчала.

Роза открыла глаза.

— Я подошла к телефону, — продолжала она, — и набрала номер Рикардо. Он ответил сам, я поняла, что он будет дома. Повесила трубку. Потом надела черный плащ, сунула в карман револьвер и пошла к машине. По пути мне не давала покоя одна мысль: будет ли Рикардо один или у него окажутся гости. Только тут меня осенило: ведь если меня схватили бы на месте преступления, Елена бы все узнала. Что

произойдет со мной, мне было совершенно безразлично. — Роза снова посмотрела на дочь. — Тереза, если бы ты знала, сколько раз я сама была на грани самоубийства. Только ты удерживала меня от этого шага — даже не твои сестры, — ты одна. В те минуты, когда Рамон избивал меня, а я лежала и думала, как было бы просто приложить дуло к виску и оставить его навсегда. — Глаза женщины загорелись ожившей ненавистью. — По пути к Рикардо я поймала себя на том, что все время думаю: «Неужели и Елене, после того так он надругался над ней, тоже не хочется жить?» Потом мне вдруг стало казаться, что в этом есть даже нечто романтичное. Рикардо уйдет из жизни Елены, и она не будет чувствовать себя ответственной за его судьбу. И тогда какое-то умиротворение снизошло на меня. Когда я выходила из машины и нажимала на кнопку звонка, я была поразительно спокойна. Услышав по домофону его голос, даже готова была рассмеяться. Потому что знала: Елена больше никогда в жизни не услышит этого голоса.

В глазах Терри стоял благоговейный ужас. Она вдруг поняла, что ей не суждено пережить и сотой доли того, что пережила ее мать.

— Когда Рикардо услышал, что это я, — с тихой иронией в голосе продолжала Роза, — он без звука впустил меня. В конце концов, что я могла ему сделать?

Роза замолчала; Терри в это мгновение не смогла бы определить наверняка, хочет ли она слушать ее рассказ дальше. Словно прочитав ее мысли, мать отвернулась от нее и заговорила усталым, лишенным эмоций голосом:

— Я подошла к двери и постучала. Когда Рикардо приоткрыл дверь и выглянул в коридор, прежде чем снять цепочку, я увидела, что у него из носа течет кровь.

«Что так поздно?» — спросил он.

Сначала я не догадалась, что он имеет в виду. А потом поняла — это он о Елене так беспокоится. — Лицо Розы точно окаменело. — Он ошалело уставился на меня. На мгновение я растерялась — не знала, что делать дальше. Когда он открывал дверь, чтобы впустить меня, мне показалось, что все это сон. Я закрыла за собой дверь, — тихо говорила она, — и достала пистолет.

Простыми скупыми словами Роза описала, что происходило в течение нескольких следующих минут. Терри казалось, что голос ее доносится откуда-то издалека. Словно в немом кино, Тереза подставляла к картинкам нехитрые подписи — вот Рики в страхе пятится к столу, вот он берет ручку, вот ее мать с беспощадным сарказмом ставит на стол рядом с его предсмертной запиской фотографию Елены. Терри машинально сравнила рассказ матери с далеко небезупречными показаниями судебно-медицинского эксперта: утверждение Лиз Шелтон о том, что разбитый нос Рикардо Ариаса — это следствие удара, нанесенного ему Крисом Паже. Вспомнила про ушиб ноги и травму головы, полученные при падении. Только спасался бегством Рикардо не от Криса Паже, а от Розы Перальты, в руке которой и находился револьвер.

— Пока он валялся на полу, — с убийственным спокойствием продолжала Роза свой рассказ, — я вложила ему дуло револьвера в рот. Мне хотелось, чтобы перед смертью он понял, что должна была чувствовать Елена. Последнее, что он произнес, было «Прошу…»

Терри почти физически ощущала навалившуюся на нее тишину. Роза Перальта взяла дочь за руку и, закрыв глаза, еще раз — теперь уже мысленно — спустила курок.

Смертельный ужас отразился в застывших глазах Рики.

Облако кровавого пара вырвалось у него изо рта. Только тогда в сознании Розы запечатлелся приглушенный звук выстрела.