Глаза Сатаны
Шрифт:
– Мира, я могу предложить твоим друзьям реал на сладости?
– На сладости? Конечно, Хуанито! Ребята, нам повезло! – Она выхватила из руки Хуана монетку, бросила её высоко вверх и потом весело наблюдала, как целая куча тощих грязных тел бросилась искать её.
– Зачем ты так, Мира? – осуждающе спросил Хуан. – Они могут подраться.
– Ну и что с того? А мне ты купишь сладостей, а?
– Ты пойди переоденься и мы пойдём в город. Там я тебе куплю всё, что захочешь. Согласна?
– Ой, правда!
– А чего ей не разрешать? Со мной она всё тебе разрешит, так ведь? – Хуан с хитринкой посмотрел на серьёзное лицо Миры.
– Почему ты так говоришь? – спросила ещё серьёзнее девочка, идя рядом и пыля босыми ногами. Она заглядывала ему в глаза, вопросы так и бегали в её тёмных глазах. Они были ярко-карими, очень глубокими и, как уже заметил Хуан, таинственными, чуть загадочными, но чаще всего озорно-весёлыми.
– Мне сдаётся, бандитка, что твоя бабушка всё о тебе знает, – заметил Хуан.
– Что знает, Хуан? О чём это ты?
– Не хитри, Мира! Ты знаешь, о чём я говорю. Я уверен!
– Вот и нет, Хуанито! Что она может знать? Я ничего ей не говорила.
Хуан улыбнулся, поняв, что девчонка догадывается о чём идёт речь, но хитрит, раззадоривает его, вызывая на продолжение интересного разговора.
– А что ты прошлый раз говорила мне? Вспомни!
– Мало ли мы болтали просто так! Ничего я особого не помню. А что?
– А то, что ты хитрющая девчонка! И тебя пора отшлёпать. Пока ты ещё маленькая и не очень обидишься.
– Ну и отшлёпай, Хуанито! Мне не будет больно!
– Тихо! Мы уже рядом и было бы неприлично, когда бабушка услышит наш глупый разговор. Беги переодеваться. Да не забудь умыться и ноги помыть!
Хуан присел на лежащий чурбак, наполовину изъеденный жуками. На душе было легко, мирно, приятно и спокойно. Он сидел без мыслей, просто купаясь в своём чувстве лёгкости, почти невесомости, отдыхая не телом, а душой.
Он вздрогнул, когда Мира стремительно выбежала к нему на улицу и тут же спросила, игриво заглядывая ему в глаза:
– Я красивая, Хуанито? Тебе нравится, как я выгляжу?
– Что-то ты слишком на взрослую похожа, – ответил Хуан, придирчиво оглядел нарядную девочку. Отметил, что умение одеться и носить одежду у этой девчонки с улицы явно имеется.
– Вот и хорошо, а то ещё подумают, что ты мой папа!
– А чего бы ты хотела? – задал Хуан провокационный вопрос.
Она взглянула на него с осуждением, усмехнулась своими тёмными глазами, скорчила гримасу кокетства.
– Хотела бы быть уже взрослой, Хуанито! – И стрельнула на него подозрительным взглядом.
– Думаешь взрослой лучше?
– А как же! Никто не заставляет делать то, что не нравится, свобода и вообще...
– Всё это не так, Мира! Даже совсем не так! Лучшее время жизни – детство. Уже в юности начинаются
Мира вопросительно смотрела снизу вверх, ожидала продолжения, а в глазах бегали искорки любопытства. И, надоев ждать, спросила нетерпеливо:
– Ну что замолчал? Говори, Хуанито! Мне хочется это узнать.
Хуан улыбнулся. Потом проговорил, наклонившись ближе к её уху:
– Это любовь, моя милая Мира!
Она в недоумении вскинула озабоченную голову.
– Я думала, что... это... ну, Хуанито... Я полагала, что это так хорошо!
– Определённо! Если имеется взаимность и никто не мешает. Но так бывает очень редко. Родные считают далеко не всегда так, как хотелось бы любящим детям, Мира. И получаются трагедии, иногда очень печальные, но почти всегда люди мучаются. А потом могут происходить и всякие недоразумения... измены, всякие ссоры и всего много остального, что почти не оставляет места для того счастья, о котором влюблённые мечтали.
Девочка очень серьёзно слушала, бледнела лицом. Она долго не отвечала.
– И что, так происходит всегда, Хуан?
– Почти, моя Эсмеральда! Бывают исключения, но только исключения. – Хуан погрустнел, воспоминания нахлынули на него неудержимой волной.
Мира тоже молчала, впитывая услышанное. Потом тихо спросила, подняв голову с расширенными глазами.
– Хуан, ты любишь кого-то?
– С чего ты взяла, глупышка? Нет, конечно!
– А почему «конечно»?
Хуан пожал плечами, затрудняясь ответить. Но этот вопрос заставил его задуматься. Вспомнилась Габриэла, но тут он ясно осознал, что любви никакой не было. Скорей наоборот. Но что-то всё же между ними существует, этого отрицать он не мог.
– Кто его знает, Мира, – наконец ответил молодой человек. – Наверное, ещё не повстречалась мне такая девушка. Это не так часто получается.
Мира молчала, но они уже пришли к рынку, где люди толкались и галдели, мешали разговаривать. Хуан улыбнулся, спросил, отвлекаясь от серьёзного разговора:
– Что хочешь купить, Эсмеральда? Выбирай!
– Всё, всё, что хочу, Хуанито? – воскликнула она хитро, посмотрела сияющими глазами на юношу, и добавила: – А денег хватит у тебя?
– Для тебя хватит. Выбирай!
Она ещё раз глянула на Хуана, алчно заблестели глаза.
– Пойдём к лавкам, где торгуют украшениями! Я тебе покажу!
– Ну, я слушаю, – со смешком проговорил Хуан.
– Вот! – Она указала пальцем на серьги и ожерелье из ярких гранатов в золотой оправе. – Можно?
– Всего-то? А бабушка? Что она скажет, и что ты скажешь ей?
Девочка поникла, потом всё же смело ответила:
– А можно ей ничего не говорить, Хуанито?
– Так она всё равно узнает, Мира. Разве ты сможешь это скрыть от неё?