Глаза Сатаны
Шрифт:
За столом сидели Солт, Том, Пейтон, Ивась и Долбун-конопатчиж. Перед этим судом в один ряд выстроились Мак-Ивен, Бартоломео, Крэбб и Кейто. Последний долго сопротивлялся, и его пришлось связать. Обвиняемых поставили на солнцепёке специально, чтобы все матросы видели, как те страдают.
– Прошу тишины! – поднял руку Солт. – Начинаем судебное разбирательство. Перед нами обвиняемые в злодейском умысле с целью овладения общественным достоянием! Есть возражения, братья?
Единодушный возглас ободрил Солта, который явно волновался.
– Нам необходимо
Лёгкий шумок прошёлся по рядам матросов, но никто не вызвался на эту должность.
– Предлагаю самим подсудимым вести свою защиту. Возражений нет?
Возражений не последовало.
– Послушаем главного свидетеля, который первым обнаружил заговор против команды. Джон, встань и расскажи всё, что знаешь.
Ивась перепугался, но понукаемый матросами, встал, долго собирался с силами, пока сбивчиво не поведал, как и что он услышал той ночью.
– Солт, чего тянешь! Сам всё знаешь! Кончай дело!— Пат и Хоун нетерпеливо топтались на месте, уже не соглашаясь сидеть.
– Мы должны всё провести правильно, Пат. Это не самосуд, а законное и справедливое разбирательство.
– Так сам расскажи, что ты слышал! – зло крикнул Пейтон. – Голову мне напекло! Я пойду лучше!
Солт тоже рассказал, как подслушивал разговоры Мак-Ивена с Бартом. О своих связях поведал и Крэбб, заметив под конец:
– Я был принуждён исполнять распоряжения капитана, братья! Он меня запугал и обещал очень много. Но сами видели, что он мне отвалил! Крохи! Я прошу простить меня, братья! Забирайте всё в общую казну, но не очень строго наказывайте! Оставьте на судне, братья!
Кейто много не говорил. Он был злобен, скрыть или сдержать себя уже не мог, но большой вины за ним не углядели.
Барт долго юлил, просил прощения, клялся в исправлении. Его почти не слушали, ожидая выступления капитана.
Мак-Ивен сделал шаг вперёд, оглядел презрительными глазами суд, плюнул под ноги, проговорив зло:
– Что тут говорить, псы шелудивые? Как были вы ублюдками крысиными, так ими и останетесь! Не признаю ваш паршивый суд! И виноватым себя никогда не признаю. Вы просто не имеете права меня судить, низкие черви! Я всё сказал, и повторяться не намерен!
Гробовая тишина воцарилась после выступления Мак-Ивена. Потом люди с грязными ругательствами, проклятьями и угрозами долго шумели, пока Солт не водворил тишину.
– Братва! Нам всё ясно! Суд закончил разбирательство. Мы тут посовещаемся, вынесем приговор, а вы утвердите его или отклоните.
Ивась немного дрожал от волнения. Он и представить себе не мог, что в такой странной обстановке будет участвовать в разбирательстве. А теперь с некоторым страхом слушал, что говорят судьи.
– Ты чего молчишь, Джон? – повернулся к тому Солт, как председатель суда.
– А что я? – встрепенулся юноша. – Как вы – так и я, Солт.
– Ты хоть слушал, что говорилось тут?
– А как же? Всё слышал, – соврал Ивась и чуть покраснел.
– Каково твоё мнение, Джон? Говори.
– Я как
Солт усмехнулся, уточнять не стал. Позвал людей, подсудимых опять выстроили перед столом. В тишине Солт объявил приговор.
– Кейто, ты признан виновным в незначительном преступлении перед братьями. Приговор тебе определён такой. Ты лишаешься своего достояния, остаёшься на судне, если хочешь. – Солт посмотрел ь лист бумаги и продолжил: – Крэбб! Ты признан виновным в преступлении против братства. Наказание по твоему выбору. Или остаться на острове, или, лишаешься всего достояния и долей на три месяца. – Солт замолчал, а тишина перед столом повисла ещё плотнее.
– Бартоломео де Ледерби! – провозгласил Солт. Барт слегка вздрогнул. – Ты обвиняешься в воровстве на судне, утаивании общего достояния и в сговоре с капитаном Мак-Ивеном с целью обогащения за счёт братства. Ты признан виновным и приговариваешься к оставлению на этом острове без оружия и пиши. Выбора тебе не дано.
– Солт, это слишком жестоко! – Барт вскочил и пытался разжалобить «высокий» суд. – Я признаю свою вину и умоляю оставить меня на борту!
– Уведите осуждённого! – поднял руку Солт. – Он мешает суду продолжать работу! – Солт проследил, как матрасы грубо отволокли Барта подальше и со смехом и издевательствами привязали к пальме.
А Солт ещё раз, словно изучая трудный документ, просмотрел бумагу.
– Бенджамен Мак-Ивен! Ты признан виновным в грабеже соотечественников, в присвоении общественных и личных средств, и приговариваешься к оставлению на этом острове без оружия, еды и питья. К тому же тебе перерезают сухожилие на одной ноге, дабы ты не смог быстро освоиться и отомстить братьям. Приговор привести в исполнение немедленно!
Мак-Ивен будто не слышал слов Солта. Он продолжал стоять и только тогда, когда матросы схватили его и повалили, он стал вырываться, орать и поносить матросов, Солта, суд и всё вокруг.
Хоун хладнокровно полоснул ножом по ахиловому сухожилию. Мак-Ивен взвыл коротко и тут же затих, словно смирился с наказанием.
Кок перетянул ему рану, смочив её ромом. Бутылку как бы незаметно оставил рядом и отошёл с сосредоточенным лицом.
– Всем грузиться в шлюпки! Оставим осуждённых здесь! Пусть поразмыслят над превратностями судьбы! – И Солт повернулся к морю.
Вопли Барта сопровождали матросов. Мак-Ивен не проронил ни слова. Он неподвижно лежал на траве, смотрел в небо. О чём он думал? Этого никто никогда не узнает.
– Разобрать вёсла! – Солт уверенно взял командование кораблём на себя. – Мы уходим с этой стоянки! До темноты необходимо удалиться подальше от этого проклятого места! Работать, работать!
Матросы без особого желания взялись грести, вяло переговаривались, обсуждая сегодняшний день.
Солт сам стоял на руле, лот бросали постоянно, и «Миньон» неторопливо продвигался по проливу между двумя островками, а вой и причитания Барта сопровождали судно, пока оно не удалилось достаточно далеко.