Глаза тигра
Шрифт:
Солдаты дали торжественную клятву верности клану на иконках с изображением Пресвятой Богородицы и потом по очереди подходили к дону Фалконе. Как во сне Алекс проделал всё, что положено по ритуалу. Он первым подошёл к дону и поцеловал его руку.
Энтони вспомнил, что это тот самый Алекс Маккензи. За него просил как Джорджио Орсини, так и его сын Винс, не присутствующий обычно на посвящениях. Алекс, хоть и родился на Сицилии, по отцу был наполовину ирландцем, что противоречило правилу, по которому в Семью ход был открыт лишь чистокровным итальянцам или сицилийцам. Своими поступками
Энтони крепко обнял его и похлопал по спине:
– Добро пожаловать в Семью, мой новый сын.
– Клянусь не нарушать клятвы, отец, – с уважением ответил Алекс, уступив место следующему новоявленному “сыну”.
Позже вместе с Поли под огнями праздничного фейерверка Алекс упился под завязку. Они сидели за столом в саду Фалконе и разговаривали.
– Ну что, прочувствовал торжественность момента, а? – спрашивал Поли. – Вас до сих пор колют одной и той же булавкой на всех? Не боишься заражения крови? Вдруг кто-то из товарищей чем-то болен? Я против подобного, так ведь не попрёшь против традиций. И перстень целовать ещё, ну и маразм.
– Поли, как ты здесь до сих пор продержался? – улыбнулся Алекс. – Я везде был первым. Сомневаюсь, что мне что-то грозит.
– Раньше было хуже, – заметил Поли. – На Сицилии в некоторых структурах существовал такой обряд – пока дон произносил речь, бедные пичотти держали ладонь правой руки над пламенем свечи.
– Серьёзно?
– Ну да. Представляешь, если дон у них старый маразматик с амнезией или склерозом? Вот уж он бы заставил их попотеть, то и дело возвращаясь заново к тому, что сказал минуту назад, не помня, говорил он это или ещё нет. Охренеть можно! – хохотнул Поли. – Ладно, давай пить, сегодня двойной праздник и у тебя, и у всех нас вообще.
– Мне наплевать на независимость Америки, не стану я пить по этому поводу, – отрезал Алекс. – Я ничем этой стране не обязан. Если бы я не попал к вам…
Он не успел договорить, как на его плечо легла чья-то тяжёлая рука. Это был Энтони, давно наблюдавший за ними.
– Дело не в стране, а в людях, живущих здесь. Когда-то общество со мной тоже обходилось не очень-то доброжелательно, но, если бы не это общество, то я бы не стал тем, кем являюсь сейчас, – многозначительно улыбнулся дон. – Есть большая вероятность, что в другом месте у меня ничего бы не вышло. Конечно, это ваше право решать, действительно ли Америка – страна больших возможностей, но не следует спешить с выводами.
Дон отправился к другому столу, где сидели Орсини и Парчецци.
– Чёрт! Что, если он и меня слышал? – мрачно спросил Поли, опрокинув в себя очередной бокал с виски и утерев рот рукавом пиджака. – Я же шутил!
– Меньше будешь болтать! – засмеялся Алекс. – Да не дрейфь, Поли, это наш день, давай веселиться!
***
Алекс вернулся домой под утро. Томас уже ушёл на работу, и парня встретила его младшая сестра.
Семнадцатилетняя Люсия была очень похожа на мать. Алекс подумал, как же красива его сестрёнка. Её правильные черты лица, каштановые волосы, прелестные
Алекс вздохнул. До чего же несправедливо, что у них не шикарная с иголочки одежда, (домой он не посмел явиться в дорогом деловом костюме), и им нечего хвастаться домашней обстановкой. Но он исправит положение.
– Доброе утро, Алекс! Опять ты всю ночь пропадал, – сестра нежно чмокнула его в щёку. Учуяв запах алкоголя, она сморщила носик, всё же не став читать старшему брату нотации. – Мама за тебя волнуется, ей не нравится, когда ты не ночуешь дома.
– Пойду скажу, что я вернулся.
– Не надо, не буди её, она устала вчера. Я сама разогрею тебе завтрак.
– Я не голоден, – отмахнулся Алекс. – Люси, я хочу тебе кое-что подарить.
Достав из кармана золотую цепочку, Алекс протянул её сестре. Девушка с изумлением взяла подарок и, радостно взвизгнув от восторга, повисла у него на шее:
– Алекс, ты прелесть! Ты самый лучший старший брат! Я всё думала, что же мне надеть с тем платьем, что ты купил для меня на прошлой неделе. Ты читаешь мои мысли?
Кивнув, брат также положил на стол солидную пачку денег.
Десятилетний Рико, до этого притворяющийся спящим, не выдержал, высунул голову из-под одеяла и присвистнул:
– Здорово! Ты что, банк ограбил?
– Нет, – подойдя к нему, улыбнулся Алекс и потрепал его по плечу. – Зарплату получил.
Ведь правда, получил сполна за ликвидацию Джузеппе Монти.
– Покупайте всё, что считаете нужным, – прибавил он.
Рико и Люсия с недоверием и даже с испугом смотрели то на него, то на деньги. Какие крупные купюры, целая пачка! Столько Алекс ещё ни разу не приносил.
Неожиданно распахнулась входная дверь, и на пороге комнаты появились Томас и Джонни.
– Папа, почему ты вернулся? Что-то случилось? – встревоженно спросила Люсия.
Отец был сам на себя не похож. Его лицо перекосилось от непонятной ярости, на щеках выступили пунцовые пятна – первый признак того, что Томас злится. Джонни стоял рядом, криво усмехаясь. Из всех детей он и по внешности, и по нраву больше всех походил на отца, разделял с ним любое мнение и во всём с ним соглашался.
– Сукин ты сын! Связался с бандой таких же подонков, как ты сам! Продажная “шестёрка”, грязная тварь! – на одном дыхании выпалил Томас, едва переступив порог. Утром на стоянке он встретил с ночной смены Джонни, и тот рассказал ему о том, что видел вчера. Томас сразу понял, кто эти люди, с которыми поддерживает связь его старший сын.
Алекс, не ожидая такой реакции отца, удивлённо поднял брови.
Услышав крик мужа, проснулась мать семейства Андрэа. Накинув халат, она поспешила в соседнюю комнату. Люсия и Рико ничего не понимали, они не видели раньше отца таким. Спокойного и уравновешенного Томаса словно подменили.
– Убирайся вон, чтобы я тебя больше никогда не видел! – продолжал орать Томас, сверля Алекса колючим взглядом. Он заметил лежащую на столе толстую пачку купюр. – И забери свои грязные деньги, мы в них не нуждаемся! Ты мне не сын, я отказываюсь от тебя!