Глаза ворона
Шрифт:
— Ну, я чужие мысли читать не умею, но думаю, такие найдутся.
— Ты оптимист.
— Кто-кто? — обиделся Токе.
— Сердце у тебя доброе, ты веришь в людей.
— Ну, это не так уж плохо, — улыбнулся он облегченно. — Слушай, зачем ты опять эту тряпку на голову нацепил? Все ведь уже видели, каков ты есть, зачем прятаться?
— Ну, видели, положим, не все, — встопорщился Кай. «Это он Майкен имеет в виду», — осенило вдруг Токе. — И потом. То, что люди мой прекрасный образ один раз лицезрели, не значит, что они захотят все время им любоваться. К тому же так и голову не печет…
— Голову
— Понял. Только чего так непоэтично-то? Коровьи… Нет чтоб «кошачьи» сказал, ну или там, «оленьи»…
Токе серьезно посмотрел на Кая, с трудом подавляя смех:
— Это у тебя-то — оленьи? С эдакой образиной?
Он легко увернулся от оплеухи, вскочил на ноги и потрусил к лагерю. Обладатель «птичьих» глаз тут же догнал его:
— Хочешь, я честно скажу, какие у тебя уши? Как насчет ослиных… — На лице его была улыбка.
Хоть день выдался длинный, и Токе устал, сон не шел к нему. Он осторожно ворочался под своей овчиной, стараясь не разбудить Кая, но, когда повернулся к соседу лицом, увидел, что не спит и он. На ночь парень расстался со своим плащом и теперь лежал открытым лицом вверх. Его ночные глаза были полны звезд. Токе еще немного поерзал под овчиной и зашептал:
— Кай, ты не спишь?
— А похоже, что сплю?
Токе приободрился: похоже, попутчик тоже был склонен к разговору.
— Слушай, а где ты так научился драться?
Ответа не последовало, и было непонятно, слышал ли Кай, вообще, вопрос.
— Ну и ладно, — проворчал себе под нос Токе. — Не хочешь говорить, не надо. — И хотел уже повернуться на другой бок, но тут губы соседа шевельнулись:
— Я всю жизнь этому учился, сколько себя помню. Как тут ответить? Был у меня учитель, потом он ушел. Кое-что я подсмотрел то тут, то там; кое до чего сам дошел.
— Всю жизнь? — недоверчиво выдохнул Токе. — Вот это да! Наверное, ты достиг совершенства…
— Какое совершенство! — презрительно хмыкнул Кай. — Так, детские игрушки.
— Ничего себе игрушки! А ты знаешь, что ты Аркону челюсть выбил? Ему Метик потом вправлял, я сам видел!
— Как он?
— Кто, Аркон? Жив-здоров, только синяков нахватал да хромает немного. К нему теперь лучше не приближаться — злой как василиск.
Они немного полежали в тишине. Наконец Токе собрался с духом и выпалил свистящим шепотом:
— А ты… меня научишь? Кай?..
Но его попутчик уже спал, подложив под щеку ладонь.
ГЛАВА 5,
в которой Токе узнает, что сказала гадалка
Кай оказался прав: утро следующего дня выдалось ветреным. Суховей окреп, и караванщикам пришлось закрыть лица платками, защищаясь от мелкого, секущего кожу песка. Видимость упала. Охранные были настороже: неизвестно, что может прятаться там, за ходячими пыльными вихрями, взявшими в кольцо караван. Возчики притихли, им было не по себе. Всем помнилась рассказанная накануне у костра легенда о демонах, прячущихся в песчаных вихрях. Они могли утащить зазевавшегося путника прямо с конской спины или с высокого передка кибитки, чтобы потом высосать его кровь и сделать себе подобным.
Токе
Другим обстоятельством, лишавшим Токе покоя, была Майкен. Последний раз он видел ее вчера вечером: девушка, как обычно, помогала матери кормить караванщиков. Но как Токе ни старался приблизиться к ней, ему это не удавалось — как будто они были двумя концами невидимого негибкого шеста. Парень подметил, что девушка так же старательно избегала Кая, хотя это как раз и не было удивительным: после злополучной игры так поступали почти все в караване. Утешала одна мысль: Аркона подле Майкен тоже не было видно, да и навряд ли он покажется возле Танжринова возка, покуда непогода не уляжется. Сейчас все силы у людей уходили на то, чтобы двигаться вперед. Токе и самому — редкий случай! — было не до разговоров: только горло надсадишь, да набьется в рот еще больше песку. Тем более что Кай и Мастер Ар ехали верхами, чтобы облегчить бремя усталым мулам.
Внезапно в воздухе произошла перемена, настолько разительная, что Токе поначалу почудилось, что он одновременно оглох и прозрел. Точно по мановению волшебного посоха, ветер улегся, и вся носившаяся между землей и небом пыль рассеялась, открывая чистый горизонт и залитые солнцем пески. После завывания суховея в пустыне настала странная тишина. Единственными звуками, нарушавшими ее, были звуки самого каравана. Они доносились до оглушенного ревом ветра Токе как через толстую ткань. Ему было все еще трудно дышать, и он сорвал с лица сизую от пыли тряпку. Но облегчения это не принесло. В горячем воздухе повисла тяжелая духота, словно придавившая людей и животных к земле. Беспокойство, еще с утра гнетущее сердце Токе, усилилось, казалось бы, без видимой причины. Не находя себе места, он подозвал Кая.
— Ты зря открыл лицо, — заметил тот, подъезжая ближе. К вечному капюшону сегодня добавился еще и закрывавший нос и рот шарф. — Сейчас начнется буря.
— Какая буря? — удивился Токе. — Только затихло все.
Словно в ответ на его слова, вдоль каравана промчался на взмыленном вороном Урман, выкрикивая приказы, тут же передававшиеся от одного охранного к другому, от кибитки к кибитке:
— Идет пыльная буря! Возы ставить в линию против ветра! Мулов распрячь, морды замотать ветошью! Всех за возы, воду брать с собой! Не мешкать!
— Где?.. Где буря-то, Кай? Нет уже никакого ветра! — вертел головой во все стороны Токе.
— Оттуда, где ты сидишь, не видно. Погоди, пока развернут возы.
Охранные действовали слаженно, указывая возчикам, куда и как ставить кибитки. Вскоре почти все повозки встали в сплошную линию поперек прежнего пути. Караванщики, торопясь, выпрягали из оглобель мулов. Наконец настала и очередь Токе разворачивать возок, и Кай указал ему что-то на горизонте, в той стороне, куда должен был следовать караван: