Глазами суицидника
Шрифт:
– Через три дня, этот труп кремируют.
Какие же всё-таки суровые люди, их хладнокровие не перестаёт его удивлять. Посмотрели, сказали и пошли дальше, а в одной душе очень сильно защемила тоска. Здесь его время нахождения, подходит к концу. Прошло уже тридцать семь дней после его самой большой ошибки, а сдвигов в поиске души и тела ни каких. Есть ли хоть малейшая надежда, что за оставшиеся три дня ситуация сможет каким-то образом измениться? Откуда может прийти помощь? И что ему делать, если за душой самоубийцы вообще не придут, даже после кремации? Нужен резервный план. Не оставаться же вечно в морге. Что он может сделать? Он может рассчитывать, что за оставшиеся три дня, с неба спустятся хранители за какой-нибудь найденной душой. Ему нужно будет подойти к ним, и честно всё рассказать, всё как есть, не боясь осуждения или негативной реакции ангелов. Они любят всех, они помогут, они не бросят. При этой мысли, где-то глубоко в душе опять засияла маленькая искорка, появилась надежда не быть брошенным. Это реально выход, запасной выход, на случай если труп все-таки сожгут, так и не опознав его. Симон приблизился к своему телу, и стал внимательно рассматривать его. Оно уже было само на себя не похоже. Мышц практически нету, осталось одна кожа, которая прилипла к кости. Теперь узнать тело, можно только по особым приметам. Даже если кто-то приедет на опознание, далеко не факт что в этом обезображенным поездом и временем трупе, кто-то сможет его узнать. Такого удара Симон точно не выдержит. Если представить, что его родные смотрят на его труп, и говорят что это не он, то для души это всё, конец, хуже не придумаешь. Новая волна страха пропитала душу Симона. Он теперь не хочет, чтобы его тело
Но по закону подлости, или по хорошей работе молодого следователя, но на тридцать восьмой день после пропажи, полиция вышла на трупохранилище, которое находится на расстоянии более ста километров от места смерти. Офицер нашел похожий труп по приметам, и по одежде в которую был одет покойник в день пропажи. И надо же было такому случиться, что санитар, проходя мимо Симона, вслух сказал:
–Прикинь, спустя столько времени, этим трупом заинтересовались правоохранительные органы. Санитар сказал и ушел, удивившись конечно, а в одной душе находящейся рядом в углу, перевернулось все с ног на голову. Симон испытал огромную массу противоречивых чувств. Вроде бы появилось облегчение, что всё-таки нашли, у него будет всё правильно, традиционно, живые похоронят тело, а хранители придут и проводят душу домой. Но, а что если они не опознают тело? Этот вопрос не уходит из его мыслей. Он в очередной раз посмотрел на свой холодный труп и отчаянно сказал:
–Да я сам себя не узнаю! Я уверенный в том, что это моё тело, сейчас сомневаюсь, что и я им когда-то управлял, оно не узнаваемое. Как они смогут его опознать? Оно выглядит лет на двадцать старше.
Что же делать? Как правильно поступить? Отправиться еще раз к Галушке, дать ей какой-то сигнал. Но мандраж бьет такой, что вряд ли он сможет сосредоточиться, на чём либо. Остается просто сидеть и ждать, но это большая пытка. Даже люди говорят: «Нет ничего хуже, чем ждать и догонять». А ждать в стрессовой ситуации, в последние дни хранения своего тела, да еще и с перспективой быть не узнанным, для Симона это предел, пик испытания. Самое страшное, что его может парализовать, отчаяние может быть таким сильным, что душа может оцепенеть. В этом случае о запасном плане не может быть и речи. Он не сможет не двигаться, не говорить, не выпускать тонкие вибрации, ни на что не будет способен. От представленного ужаса Симон тихонько застонал. Сейчас даже возможность подвиснуть между мирами, не вызывает у него опасения. Хуже всего сейчас, это остаться душевным инвалидом, без какой либо посторонней помощи. Какое противоречие получается, еще несколько дней назад он хотел, чтобы его нашли, и все эти ужасные испытания закончились. Но вот когда, следователь нашел след, Симон испытывает новый страх, новые опасения. Неужели так теперь будет всегда? Любое новое действие в его сторону, будет нести очередной удар и мучения. С момента его рокового деяния, улучшений никаких не было. С каждым разом становилось только хуже и хуже. Пару раз, где-то в глубине души искрилась надежда, но она также легко тухла, как и загоралась. А может быть, санитар ошибся, и следователь нашел вовсе не его тело. Симон был в полицейском участке, хорошо запомнил кабинет следователя. Пришла идея переместиться туда, и лично проверить информацию. Он надеялся, что сможет собраться для такого важного дела. Нужно покинуть это место, отвлечься хоть ненадолго от горьких мыслей, и заодно уточнить, кого нашел следователь. Симон встал, сосредоточился, и мысленно подпрыгнул. И ничего не произошло, он попробовал это сделать второй, третий раз, но покинуть помещение морга, у души больше не получилось. У него больше нет возможности, пользоваться этим умением. Симону стало страшно, он деградирует, процесс саморазрушения запущен. Его душа чернеет. В таком темпе вся его сущность скоро станет черная как смоль, что приведет к полному оцепенению. Он заплакал, в тысячный раз пожалел о своём страшном поступке. Больше у него не осталось рычагов для управления, повлиять на ход событий он больше не в состоянии. Он сам себя лишил возможности действовать, и всё что сейчас можно сделать, это наблюдать, как действуют другие. Еще он может дать оценку этим действиям, но для него сейчас неважно как поступают, хорошо или плохо, правильно или ошибаются, с добром или с целью наживы. Всё потеряло, какой либо смысл. Он больше никто, пустое место, никому ненужная душа с огромным грехом. Паника начала перерастать в тихий ужас. Это самочувствие сейчас прекрасно дополняет всю суть обстановки этого помещения. Зловещая тишина, безысходность, и долгое, долгое ожидание. Симон растворился в отчаяние, он опять потерял счет времени. Всё в округе как будто остановилось, и он застрял в пространстве. Теперь он не в состоянии двигаться. Его душу словно приковали цепями к одному месту. Он стал узником трупохранилища, а в этих стенах, кроме отчаяния впитать в себя больше нечего. Более того, отчаяния в Симоне уже столько, что он сам уже своей черной энергией насыщает помещение. Какая интересная схема получается, с начало помещение в тебя вкладывается отрицательной энергетикой, а когда ты созрел, слился с окружающей обстановкой, то сам стал источником отчаяния. Теперь эти стены питаются от него отрицательными вибрациями. И в случаи Симона, хочется заметить, что помещение с вложениями не прогадало, не так уж много черни в его душу инвестировали, зато отдача теперь идёт колоссальная. Он словно генератор, вырабатывает упадок и панику, этот страх так и прёт из глубины души, и он ничего не может с этим поделать. А это здание с благодарностью принимает все его черные чувства. Вряд ли здесь люди смогут быть беззаботными. Даже если одному человеку завязать глаза, и он не будет знать, где находится, вся его легкость очень быстро закончится. Потому-что это здание охотно поделится с новым беспечным посетителем, порцией черни и негатива, источником которой он сейчас тоже является. Чем дольше этот человек здесь будет находиться, тем быстрее весь его оптимизм закончится, и вряд ли он сможет долго нести свой свет. Эти стены пропитаны противоположной энергией, и только сильный и уверенный в себе человек, сможет держать оборону перед этим помещением. Симон не является такой сильной душой, его воля и разум, практически покорились вибрациям этой комнаты. Есть еще шансы вырваться, и эта чернеющая душа хватается за эту светлую идею как за соломинку. Плохая была идея ждать здесь своего финала, и не стоило здесь на долго оставаться. Симон не оценил силу воздействия на душу этого помещения. Пока он покидал это место регулярно, то удавалось, сбрасывать невидимые путы, которыми его охватывало. Там за пределами морга, он мог получить разные чувства, не всегда положительные, но они были разные, меняющиеся. А здесь внутри, одна большая монотонная безысходность. Как же долго тянется время.
Скрипнула дверь. В морг зашли люди, много людей. Это за ним, инстинктивно подумал Симон. Он с трудом мог разобрать, кто за ним пришёл, всё его восприятие было размыто и смазано. Он смотрел на окружающий мир, как близорукий без очков, но Галушку он узнал даже в таком состоянии. Значит точно за ним. Рядом с женой идёт его сестра и её муж, а также следователь. Ну, вот и дождался, сейчас всё решится. Крупная дрожь овладела душой Симона, как будто его окунули в ледяную воду. Он очень надеется, что его узнают, он ни хочет быть навсегда прикованным к этому жуткому месту. Нет никакого желания быть пленником, и источником боли и страха для этого здания. Душа Симона начала неистово молиться:
– Господи, Отец мой Небесный, дай мне шанс. Я исправлюсь, я искуплю, я всё осознал, не надо больше испытаний, прошу тебя. Я хочу быть полезным. Прости меня, помоги мне, пожалуйста.
Душа Симона отчаянно молилась, из последних сил он вырабатывал тонкие вибрации, и вкладывал в эту молитву все остатки своих светлых чувств. Тем временем небольшая группа людей, двигалась в сторону одного окоченевшего труппа. Санитары открыли лицо, следователь сразу сильно засомневался, и сказал.
– Это, наверное, какая-то ошибка. Это пожилой мужчина, ему больше пятидесяти лет, мы же ищем средневозрастного, которому чуть больше тридцати.
После этих фраз, Симон начал рыдать. Ему показалось, что его душу положили под пресс, потому что стало очень тяжело. Он понял, что это конец, и больше не смотрел в их сторону. Поэтому Симон не видел что Галушка, преодолевая страх, посмотрела на зубы, нашла знакомую родинку, и сказала сквозь слезы:
– Это он, это Сима.
Плач двух женщин раздался в помещении. Они только что потеряли надежду увидеть своего брата и мужа живым. Симон на это ни как не отреагировал. В его душе, наверное, закончились эмоции, и хорошие и плохие. Он ощущает одну глубочайшую усталость. Единственное что он успел почувствовать, что помещение больше не питается его черной энергией, оно переключилось на его сестру и супругу. Комната начала поглощать всю печаль и боль двух безутешных женщин, наверное, горе людей ценнее, чем горе грешной души. А санитары, как охранники света, не разрешают, долго находится в морге. Они их очень аккуратно, и вежливо выпроваживают в безопасную часть здания. Всё-таки не просто так они здесь работают, наверное, у них есть чуйка, что нельзя здесь долго находиться. И вот в морге стало теплеть. Вибрации спокойствия, любви и умиротворения, стали наполнять это злое, воняющее негативом место.
–Это за мной,– сказал Симон улыбаясь.– Господь услышал мои молитвы, меня не бросили, меня заберут грешного.
Наконец- то пришло долгожданное облегчение, словно глоток свежего воздуха удалось вдохнуть задыхающемуся. Сил больше не осталось, Симон был в предобморочном состоянии. Он даже не пытался понять, кто из ангелов спустился за ним из рода. Последнее что Симон запомнил, это удаляющийся плач, и это не из-за того что плачущие девушки быстро уходили, а потому что душа Симона медленно отключалась. Неужели душа умеет терять сознание? Или он просто начал быстро перемещаться? Это был последний заданный вопрос , после которого он провалился в пустоту и забвение, словно человек, который мучился несколько дней бессонницей, смог наконец-то уснуть.
Часть 2
Глава 1. Райский сад.
Безмятежная тишина, стала потихонечку рассеиваться. Из забвения стали пробиваться греющие душу звуки. Первое что услышал, это приятное пение птиц. Дальше почувствовал легкое дуновение ветерка, который был наполнен запахом ароматных цветов. Солнышко ласково грело, тепло его лучей расходилось по всему организму. Недалеко послышался шум воды, наверное, это был небольшой ручеек, но его журчание приятно ласкало слух. Какое восхитительное пробуждение, даже появилось предвкушение от той картинки, которую он увидит, когда откроет глаза. Но открывать глаза он пока не торопился, и получал наслаждение от чувства осязания, уж очень хотелось понежиться в этом сказочном месте. Сонливость стала проходить, Симон приподнялся, и как хорошо выспавшаяся кошка, потянулся, прогнулся и открыл глаза. То, что он увидел, не только не разочаровало его, но и привело в полный восторг. Окружающие виды были великолепны, как цветущая душистая весна. Ярко голубое небо, можно даже сказать лазурное, такого необычного цвета Симон никогда не видел, ну или уж точно не замечал. Молодая трава, была насыщенного зеленого цвета. Но больше всего выделялось цветение всей округи. Все цветы кусты и деревья, нарядились в яркие краски. Каждое цветение, или процветание отдельно взятого цветка, было особым и неповторимым. Строение лепестков и расцветка, вроде бы похожи, но если приглядеться, имеют индивидуальное различие между собой. Движение в этой картине сейчас задавали птицы, много птиц. Их окрас имел все цвета радуги, они перелетали с ветки на ветку, и издавали прекрасное пение. Симон как завороженный смотрел на окружающие его виды. Нет ничего лишнего, множество красок не только не мешают друг другу, но и прекрасно дополняют общее зрелище. Восхитительные ощущения, все чувства, осязание, зрение, слух, просто кайфовали от этого места:
–Фен-шуй, мать его, – эмоционально выругался Симон, – здесь руку приложил настоящий специалист.
Какая красота, какое чудесное место, вот только одна проблема, он совсем не помнит, как здесь оказался. Симон сел на корточки, и попытался восстановить последние события, но совершенно ничего не мог вспомнить. Тут из-за кустов и деревьев, выбежала маленькая группа каких-то диковинных животных. Он сразу же обратил всё свое внимание на них. Они не вызывали опасения, напротив у них была очень смешная переваливающаяся походка. Ему пришлось невольно улыбнуться, и залюбоваться их движением. Чувство настороженности от потери памяти, как рукой сняло. Такая яркая живность, бегающая и летающая, да еще на таком ярком фоне, не могут не радовать глаза. Но что же всё-таки произошло, как он тут оказался? Приступов амнезии у него вроде бы не было! Хотя был один случай. Это было по очень большой пьянке. Была классная компания, отличный вечер, и ещё было очень много алкоголя. И вот утром Симон проснулся в незнакомой квартире, у незнакомых людей. Сидя на кровати, очень долго пытался вспомнить, что вчера произошло, и как он тут оказался. Последнее что помнил, это как он поспорил с одним из друзей, что выпьет залпом целый стакан крепкого напитка. И вот вечер для Симона как-то резко закончился. Вот до вот этого стакана он всё хорошо помнил, а после просто потушили свет. Сознание покинуло его, и что там происходило дальше, одному только Богу известно, ну и друзьям, наверное. Но тогда воспоминаниям мешал похмельный синдром и сильная головная боль. Сейчас же он чувствует себя прекрасно, движения легки и невесомы. Усталости вообще никакой не испытывает, состояние бодрое, настроение замечательное. Такое ощущение, что он находится в прекрасном сне, вот только сновидение очень реальное. С памятью какие-то проблемы, но в данный момент его это вообще не сильно заботит, потому что в нём стало просыпаться любопытство. Очень захотелось понять, где он находится. Поэтому Симон поднялся на ноги и пошел вперед. Сейчас он очень похож на исследователя, который попал в скрытое от посторонних глаз место. Ему всё интересно, вся местность для него это одна большая и приятная загадка, которую ему очень хочется разгадать. Главное для него сейчас это смотреть, слушать, и наблюдать. Эти действия для него сейчас первостепенны, проблемы с памятью и воспоминаниями ушли на второй план. Вот ещё что интересного заметил Симон. При его передвижении вся картинка как бы плавно переливается, вроде бы отличие небольшое, но общий вид меняется полностью. Почему-то Симону это напомнило калейдоскоп, когда при встряхивании стекляшки немного меняют положение, но узор становится совсем другой. Он как будто находится внутри такого большого калейдоскопа. Только здесь при смене картинки меняется еще и запах, и звук, словно добавляется одна какая-то новая нота, или новый аромат. И вообще другое состояние получается, чем несколько мгновений назад.
–Вот это меня накрыло, негромко сказал Симон. – Неужели наркота?
Он же никогда не употреблял, ну почти. В армии, пару раз пыхнули косячок, но это было очень давно. Может он стал суперменом? Ну а что, все чувства обострены, усталости не чувствуется, даже голод отсутствует.
–Наверное, меня похитили инопланетяне, и проводят на мне какой-то свой опыт, или эксперимент, – с юмором сказал Симон продолжая идти вперед, удивляться, и придумывать новые фантастические версии своего здесь нахождения.