Глеб Белозерский
Шрифт:
– Не нравится мне Дмитрий. Похоже, затевает какие-то козни против меня.
– Не забывай, Михаил, ты мне теперь как сын, - сказал ему Федор.
– Коли столкнешься с какой обидой, всегда приду тебе на помощь. Учти это, Михальчик.
Федор произнес имя зятя так, как часто произносил его покойный князь Глеб.
А тем временем состоялся разговор между Дмитрием Борисовичем и владыкай Игнатием.
– Как поступить, владыка, с глебовскими останками?
– многозначительно спросил епископа Дмитрий.
– У тебя, князь, возникли на сей счет какие-то мысли? Вижу, саркофаг заказывать каменщикам
– Не спешу. Может, саркофаг и не понадобится? Не лучше ли предать тело Глеба земле в монастыре Святого Спаса?
– Понимаю… В глубине души ты не смирился с тем, что после смерти твоего батюшки княжение в Ростове перешло не тебе, а дяде Глебу. Вот и таишь на него раздражение, даже на мертвого.
– Отчасти да…
– Но учти, Глеб Василькович все же князь. К тому же ханский родич. Пристало ли нам тревожить его останки? Пусть покоится рядом с братом, с родителями.
– Послушай, владыка… Князь Глеб слишком усердно служил ординцам.
– Не усердней других князей.
– Слишком усердно. Я беседовал с многими дружинниками, участниками его походов. Глеб всегда лез в самое пекло, чтоб отличиться. В результате гибли русичи.
– Глеб это отрицал.
– Он был не искренен с тобой. И еще. Он терпимо относился к язычникам своего края.
– Язычество живуче. Одним мановением руки его не искоренишь. Глеб занимался просветительством, наладил переписку книг духовного содержания. Открывал монастырские школы, заботился о грамотности пастырей. Разве это не было борьбой с язычеством?
– Результатов этой борьбы что-то не было видно. А при себе держал полюбовницу, язычницу-весянку.
– Откуда тебе это известно?
– Не трудно было узнать через верных слуг.
– Допустим, ты, князь Дмитрий, в чем-то и прав. Твой дядюшка был далеко не праведник.
– Вот, вот, хорошо, что ты это признаешь, владыка. Что ты скажешь, как поступить с останками покойного?
– Я бы не стал их трогать. Пусть князь Глеб покоится рядом с родными.
– А я бы желал, чтобы Глебовы останки были вынесены из собора и преданы земле в монастыре Святого Спаса рядом с могилами простых смертных.
Подобные беседы между князем Дмитрием и владыкай Игнатием продолжались не раз. Дмитрий Борисович приводил все новые и новые факты греховности Глеба Васильковича. Факты были голословны, ничем не подтверждались и в основном выдумывались Дмитрием, затаившим злобу на дядю и желавшим мстить ему, даже мертвому. Но владыку охватывало двойственное чувство. Не соглашаясь в душе с надуманными доводами ростовского князя, он в то же время не хотел с ним ссориться. Он угадывал в Дмитрии тяжелый, властный и мстительный характер и после долгих и нелегких раздумий решил уступить.
Через девять недель после смерти князя Глеба ростовский епископ Игнатий распорядился вынести прах покойного из соборной церкви и просто закопать его в земле в монастыре Святого Спаса рядом с другими могилами. Перезахоронение совершили ночью, чтобы не привлекать внимание ростовчан…
Поступок духовного иерарха кажется на первый взгляд совершенно нелогичным. И он противоречит тому отзыву, какой сделал летописец, подводивший итоги княжения князя Глеба. Летописец по поводу его кончины пишет хвалебный панегирик. Но в словах летописца
Итак, поступок владыки Игнатия кажется на первый взгляд совершенно нелогичным. Несомненно, не церковными мотивами руководствовался епископ. Он знал, что Глеб Василькович строил монастыри, храмы, занимался просветительством, заботился о распространении религиозной и светской литературы.
…Сторонники князя Глеба, возмущенные поступком владыки Игнатия, поспешили известить главу русской православной церкви, киевского митрополита Кирилла о случившемся. Кирилл относился к памяти белозерского князя с уважением и был возмущен поступком ростовского владыки. Митрополит сделал епископу строгое внушение и даже отстранил его от богослужений, но, впрочем, через некоторое время простил.
По всей видимости, епископ Игнатий был тесно связан с семейством Бориса Васильковича и готов был поддержать его сына Дмитрия, не смирившегося с тем, что после смерти его отца ростовское княжение попало в руки Глебу. И хотя Глеб Василькович успел прокняжить в Ростове непродолжительное время, племянник затаил на него злобу и решил отомстить хотя бы мертвому. Игнатий до принятия им епископского сана являлся помощником его предшественника Кирилла (тезки киевского митрополита) и был в хороших отношениях с ростовской княжеской семьей и боярской верхушкой.
Дальнейшие события вскоре после, казалось бы, мирного дележа Глебова наследства приняли драматический оборот. Дмитрий Борисович повел себя агрессивно и в отношении двоюродного брата. Он поставил себе целью завладеть его белозерскими волостями, изгнав Михаила Глебовича из его удела.
Дмитрий решил нанести удар по Белоозеру весной, когда реки очищались от льда и становились судоходными. Он приказал снарядить три дощаника и отобрал около сотни дружинников. Все они были старыми ростовчанами. Ни один из белозерцев не был включен в состав отряда. Затем Дмитрий пригласил к себе Антипа Евлампиева.
– Поплывешь с дружиной в Белоозеро, - отдал распоряжение ростовский князь.
– Что я должен там делать?
– Передашь Михаилу мое повеление покинуть удел. Он больше не принадлежит ему.
– Не слишком ли много берешь на себя, князь? Ведь Михаил ханский внук, и тесть его породнился с ханом.
– Не пристало тебе меня учить.
– А если князь Михаил ответит сопротивлением твоим дружинникам?
– Я тебе даю большую дружину, а у Михаила и двух десятков не наберется. Коли не справитесь с ним, никуда вы не годитесь.