Глинглокский лев. (Трилогия)

Степной Аркадий

— Не хами! Тебя уважаемые люди рекомендовали, но сам ты для нас никто.

Гиотурен жестко усмехнулся:

— Говорить правду — это не хамство, а свойство делового человека, привыкшего беречь время. Будем рассыпаться в любезностях или говорить прямо?

Толстяк зло рассмеялся:

— Ты сказал, человека? А может, все-таки эльфа?

Гиотурен недрогнувшей рукой придвинул себе стул и сел напротив.

— Я человек.

— А кто за спиной? — прищурился толстяк.

— Неважно, —

холодно отрезал Гиотурен. — Деньги плачу я, все остальное неважно.

— Ошиба-а-аешься, — протянул толстяк, — деньги — это хорошо-о, но есть вещи и поважнее.

Гиотурен насмешливо приподнял бровь:

— Патриотизм?

— Осторожность. — Толстяк откинулся на спинку стула, так чтобы свет лампы не падал ему на лицо.

Гиотурен небрежно проронил:

— Тысяча золотых.

Крепкая тяжелая рука с короткими, грубыми пальцами едва ощутимо вздрогнула. Гиотурен не ошибся, названная сумма произвела впечатление, теперь разговор пойдет серьезный.

— Неплохие деньги, — с деланным равнодушием проронил толстяк. — А за что?

— А с кем я разговариваю? — поинтересовался в свою очередь Гиотурен.

— Как же так, — усмехнулся толстяк, — договорился о встрече и не знаешь с кем?

— Знаю, но хочу убедиться. Не больно-то вы и похожи на нищего.

Толстяк молча засучил рукав на правой руке и протянул ее ближе к свету. На внутренней стороне предплечья было вытатуировано изображение виселицы.

— Занятный рисунок, — скучающе бросил Гиотурен.

Толстяк провел над татуировкой сложенной лодочкой ладонью: петля на виселице закачалась, словно под сильным ветром, виселица заходила ходуном, казалось, слышится скрип рассохшихся, старых досок. Секунда, другая, и все закончилось. Татуировка как татуировка, немного потертая и побледневшая от времени.

— Я Мясник, — веско сказал толстяк, — старшина столичных нищих и убогих. А теперь говори по делу: что тебе нужно за свои деньги? Гиотурен подобрался.

— Три сотни отчаянных ребят на площади Могильщиков через два дня.

— Зачем?

— Нужно устроить небольшое столпотворение и поднять шум.

— Зачем? — В голосе Мясника послышалось раздражение.

Гиотурен положил локти на стол и навис над столешницей:

— Чтобы задержать королевский кортеж и убить короля.

Потерявший свою невозмутимость Мясник отшатнулся и резко встал.

— Это шутка?!

— Это деньги. — Гиотурен уперся в вожака нищих пристальным взглядом.

— Убить короля… Ха! Ищи дураков в другом месте, эльфийский прихвостень.

— Кто я и что я, вопрос отдельный, — сухо отозвался Гиотурен. — А золото всегда золото.

Мясник уперся кулаками в стол и приблизил лицо вплотную к лицу Гиотурена:

— Убийство короля за золото не купишь.

—

Вы ошибаетесь, — холодно ответил Гиотурен. — Все покупается и все продается, не мне вас этому учить.

— Может быть. Но мой ответ — нет.

Гиотурен не сдвинулся с места, он и не рассчитывал на быстрое согласие.

— Вы неправильно расставляете фишки, уважаемый. Убивать короля будут не ваши люди, а мои. Ваше дело задержать кортеж и отсечь конный эскорт. Тридцать всадников — это не много, особенно если загородить площадь пятью-шестью невзначай забытыми повозками. Не так уж и страшно за тысячу золотых. Или вы не любите золото, уважаемый?

— Мертвый в золоте не нуждается. От площади Могильщиков рукой подать до Эрандаля. Как только начнется свара, во дворце поднимут тревогу, и несколько сотен конных гвардейцев не замедлят прийти на помощь королю и его кортежу. Погибнет очень много честных бродяг, общество мне этого не простит: поднимут на ножи. Зачем мне тогда твое золото?

— А если я скажу, что гвардейцы отреагируют с заметным опозданием? С очень заметным, скажем, через час, а может, и больше.

— Слова…

Гиотурен покачал головой:

— Больше чем слова — уверенность.

— Не подтвержденная гарантиями?

— Когда начнется заварушка, я буду рядом с вами, — пообещал Гиотурен. — Если гвардейцы покинут дворец, у вас хватит времени увести своих бродяг и поквитаться со мной. Устраивают вас такие гарантии?

— Все равно рискованно…

— А что вы хотели? — грубо оборвал его Гиотурен. — Я уже сказал, что мне нужны отчаянные ребята, а не тупое быдло. Если хотите, можете отказаться и упустить редкий шанс решить свои проблемы, да еще и получить за это солидную премию.

— Какие еще проблемы?

— Его величество Георг Первый, — глаза Гиотурена блеснули мрачным огнем, — вот ваша главная проблема. Последний год был нелегким, не правда ли? — Гиотурен издевательски рассмеялся и развел руками. — Какие глухие подвалы. Интересно, кто вас сюда загнал? А сколько нищих за последний год отправились на виселицу или на каторгу? Не скучаете по прежней вольнице, а?

Мясник не зря был старшиной, он подавил первоначальный гнев и отреагировал почти спокойно:

— Можно подумать, что все это затеяно исключительно ради нас.

— Нет, конечно, — признался Гиотурен. — Но союзниками становятся, когда интересы совпадают. А если один из союзников готов еще и заплатить… Честное слово, я не понимаю, чего вы медлите.

Мясник придвинул стул и снова сел. Сложив сильные руки на груди, он хитро прищурился.

— Интересы, союзники и прочее бла-бла-бла — это все охренительно здорово. Но тысяча золотых для такого дела несерьезно.