Глиняная Библия
Шрифт:
Хорошо, Роберт, я подумаю, как сделать так, чтобы Клара вернулась в Багдад. Поговорю с Ахмедом. Однако с этой женщиной не так-то просто справиться: это упрямая и спесивая особа.
«Такая же, как ее отец и ее дедушка, – подумал Браун. – Только не такая умная, как они».
Вице-президент предпочитал испанскую кухню, поэтому он предложил пообедать в испанском ресторане неподалеку от Капитолия.
Роберт Браун приехал первым. Он всегда был исключительно пунктуальным. Ему не нравилось ждать, а особенно не нравилось когда его заставляли ждать. Сейчас ему оставалось
Один за другим подходили и все остальные: Дик Гарби, Джон Нелли и Эдвард Фокс. Человек из Белого Дома приехал последе ним и пребывал в прескверном настроении.
Он тут же объяснил, что возникли осложнения в переговорах с европейцами по поводу одобрения Советом Безопасности ООН военной акции против Ирака.
– Вокруг полно всяких придурков. Французы, как обычно, затевают собственную игру. Они по-прежнему уверены, что от них что-то зависит, хотя на самом деле ничего не решают. Немцы занимаются двурушничеством: Германия имеет моральные обязательства перед нами и должна поддерживать нас, однако их красно-зеленое правительство очень озабочено тем, чтобы о нем хорошо отзывалась либеральная пресса: дескать, необходимо выполнять обещания, данные избирателям.
– Мы всегда можем положиться на Великобританию, – произнес Дик Гарби.
– Да, но этого недостаточно, – мрачно заметил представитель Буша. – Приходится также договариваться с итальянцами, испанцами, португальцами, поляками и еще черт знает с кем, хотя они и не имеют большого веса. Пытаются, конечно, важничать, но на самом деле знают свое место. Мексиканцы тоже слегка взбунтовались, а русские и китайцы радостно потирают руки, видя, что дела у нас идут не ахти как.
– Когда мы нападем на Ирак? – напрямик спросил Роберт Браун.
– Приготовления идут полным ходом. Как только ребята из Пентагона нам скажут, что они готовы, мы начнем массовые бомбардировки Ирака. Думаю, месяцев через пять-шесть, не больше. Сейчас сентябрь, стало быть – весной. Я вас заранее предупрежу.
– Надо бы начать создавать Комиссию по восстановлению Ирака, – сказал Эдвард Фокс.
– Да, мы об этом уже думаем, – согласился вице-президент. – Дня через три-четыре вам позвонят. Пирог хоть и очень большой, но надо подбежать к нему первыми, чтобы ухватить самые лучшие куски. Скажите мне, на что конкретно вы претендуете, и мы подумаем, насколько это реально.
Лакомясь треской, приготовленной по северо-испанскому рецепту, четверо мужчин обговаривали основные проблемы того бизнеса, которым они рассчитывали заняться в Ираке. Все они интересовались проектами, связанными со строительством, добычей нефти, поставкой различного оборудования. В Ираке многое будет разрушено, и затем, соответственно, все это придется восстанавливать…
По мнению всех четверых, обед удался на славу. В конце недели им снова предстояло увидеться – на пикнике в усадьбе четы Мюллер. Там они собирались продолжить этот разговор – если, конечно, их жены дадут им это сделать.
Роберт Браун возвратился в офис своего фонда, расположенный в здании, построенном из стекла и бетона, неподалеку от Белого Дома. Вид из окон был просто замечательный. Впрочем, Роберту никогда
Ральфу Бэрри тоже нравился этот старинный дом. Когда он приезжал в Нью-Йорк, всегда работал именно в нем. Это для Роберта Брауна было еще одним аргументом в пользу того, что не следовало продавать этот дом, ведь, в конце концов, Бэрри был его заместителем и главной движущей силой фонда.
– Смит, я хочу поговорить с Полом Дукаисом. Прямо сейчас.
Не прошло и минуты, как Роберт услышал в телефонной трубке хриплый голос Дукаиса.
– Пол, дружище, хочу предложить тебе поужинать вместе.
– Хорошо, Роберт. А когда?
– Сегодня вечером.
– О, это невозможно! Жена тащит меня в оперу. Давай перенесем на завтра.
– Осталось очень мало времени, Пол. Мы вот-вот начнем войну, так что лучше забудь про оперу и тому подобное.
– Война войной, а сегодня я иду в оперу. Прежде чем отправиться на войну, нужно обеспечить прочный мир на семейном фронте. Дорис и так ворчит на меня за то, что я не хожу с ней на светские мероприятия, посещать которые якобы необходимо для поддержания положительного имиджа нашей семьи. Роберт, я уже дал обещание ей и дочери, а потому, даже если мы развяжем третью мировую войну, я все равно сегодня вечером пойду в оперу. Давай поужинаем вместе завтра.
– Ладно, черт с ним, с ужином, давай тогда лучше встретимся завтра утром, причем пораньше. Я тебя приглашаю на завтрак к себе домой. Это лучше, чем разговаривать в моем кабинете или в твоем. Как насчет семи утра?
– Роберт, не вдавайся в крайности. Я приду к тебе домой в восемь.
Браун закрылся в своем кабинете. В половине восьмого Смит негромко постучал в дверь.
– Мистер Браун, я вам еще нужен?
– Нет, Смит, иди домой. Увидимся завтра.
Затем Браун еще некоторое время работал в одиночестве: он составлял подробный план того, что предстояло сделать в ближайшие месяцы. До начала военных действий оставалось уж не так много времени, и ему хотелось предусмотреть буквально каждую мелочь.
Ральф Бэрри столкнулся в дверях Дворца конгрессов с худощавым молодым человеком с каштановыми волосами, который взволнованно спорил с охранником, требуя, чтобы его пропустили внутрь.
Бэрри невольно обратил внимание на этого настойчивого юношу. Он явно не был ни археологом, ни журналистом, ни историком. Более того, он отказывался сообщить, кто он такой, но при этом требовал, чтобы его впустили. В этот момент подъехало заказанное Ральфом такси, поэтому ему так и не довелось узнать, чем закончилось препирательство между этим незнакомцем и охранником.