Глитч
Шрифт:
– RXN? – тихо произнёс Марк, всматриваясь в экран. – Что это, подпись? Псевдоним?
Он нашёл ту же аббревиатуру – «RXN» – ещё в нескольких старых обсуждениях. Дело пахло чем-то крупным. Райнер почувствовал знакомый азарт: это что-то, за что стоит уцепиться.
Он набрал номер своего источника в полиции:
– Накамура-сан, слышал про сбои в городе?
– Слышал, ещё как. Здесь все на ушах, но говорят, что это какая-то мелочь. Типа короткого замыкания, – последовал глухой ответ.
– Короткое замыкание, ага, – фыркнул Марк. – А что на самом деле?
– Пока официально ничего не
Марк почувствовал, как его охватывает знакомое возбуждение. Что-то подсказывало ему, что всё это не случайно. Возможно, ему наконец-то удастся найти тех, кто готов открыто бросить вызов корпорациям.
Марк набрал номер знакомого программиста, Деклана О’Рейли, одного из лучших специалистов в области кибербезопасности, кого он знал. Пара гудков – и на том конце раздался слегка усталый, но относительно беззаботный голос:
– Марк? Ты что-то рано сегодня. Или это по поводу атаки? – Деклан без лишних церемоний сразу перешёл к делу.
– Привет, да, именно по этому поводу, – ответил Марк, пытаясь скрыть волнение. – Мне нужно разобраться, как они вообще это провернули. Взлом метро, светофоров, рекламных щитов… Обширная атака. Как такое возможно с технической точки зрения?
Деклан хмыкнул, на мгновение замолчал, подбирая слова. Марк представил, как тот задумчиво почёсывает подбородок.
– Слушай, ну, взлом таких масштабов точно нельзя было устроить из уютного домашнего кресла, – начал Деклан. – Доступ ко всем этим системам через мировую сеть… Нет, слишком сложно, я бы сказал, почти нереально. Даже самые продвинутые хакеры не смогли бы обойти все меры безопасности удалённо.
– Значит, кто-то должен был физически подключиться к системам? – Марк почувствовал, как сердце застучало быстрее. – Ты говоришь о проникновении?
– Да, именно, – подтвердил Деклан. – Давай начнём с метро. Там несколько уровней защиты, в том числе физический. Серверы, которые контролируют движение поездов, изолированы от внешнего интернета, – голос его стал более серьёзным. – Чтобы получить к ним доступ, нужно либо найти точку подключения неподалеку, либо проникнуть прямо в серверную комнату.
– И там, наверное, есть камеры? – с надеждой спросил Марк.
– Точно, – выдохнул Деклан, и Марк даже через трубку ощутил облегчение приятеля от того, что не нужно тратить время на лишние объяснения. – В таких местах камеры стоят на каждом углу, а внутри серверной – тем более. Конечно, хакеры могли попытаться их обойти или отключить, но это сложнее, чем кажется. Опять же, надо иметь доступ к системе охраны.
Марк задумался, прокручивая слова Деклана в голове.
– А что насчёт светофоров и рекламных щитов? – спросил он.
– Смотри, светофоры – часть городской инфраструктуры, и ими управляет своя система, «Тосиномэ», которую не так давно ввели в эксплуатацию корпораты из «Nexus». Она также изолирована от интернета. А вот билборды и прочая наружка контролируются через сервера рекламных агентств. Там, считай, никакой защиты. Их вполне могли ломануть удаленно.
– То есть, хакеры наверняка могли засветиться во время физического доступа к серверам метрополитена или к этой… как
– Ага, «Глаза города», если по-нашему, – сказал Деклан. – Если повезёт, у тебя есть шанс их засечь на записи камер или хотя бы вычислить момент, когда они проникли в систему. И раз они смогли ломануть сервера «Nexus», значит, у них был человек, который работал изнутри. Но… тут есть одно «но». Корпораты тебе свои видеозаписи точно не предоставят. Так что твоя лучшая зацепка – сервера метрополитена. Точки подключения к ним, как правило, выводят из-под земли прямо около центральных станций, чтобы облегчить доступ техническим специалистам, когда надо что-то починить или типа того.
Деклан сделал паузу, ожидая какой-то реакции от Марка, но, не дождавшись, со вздохом продолжил:
– Ну, ты их наверняка видел, такие ящички под замком на стенах некоторых станций. Внутри них – терминалы.
– Так, давай помедленнее, – сказал Марк, ощущая, как пазл начинает складываться. – Выходит, у меня есть вполне реальный шанс найти хакеров?
– Именно, – подтвердил Деклан, снова оживившись. – Словишь момент, когда они подключились – сможешь выйти на них. Советую начать с Киото-Стейшн или Тамагави. Но будь готов, что это отнимет много времени и нервов.
Марк задумался, машинально черкая в блокноте. Если информация Деклана верна, это означало, что взлом был продуман до мельчайших деталей и у хакеров куда больше ресурсов, чем он предполагал.
– Спасибо, Деклан. Ты очень помог, – с облегчением выдохнул Марк.
– Да не за что, – хмыкнул Деклан. – Но будь осторожен, Марк. Те, кто способен на подобное, явно не собираются останавливаться.
Марк положил трубку и посмотрел на свой компьютер. Теперь у него была чёткая задача: найти видеозаписи с точек доступа, которые хакеры могли использовать для атаки. Он знал, что каждый шаг на этом пути может приблизить его к раскрытию тайны, кто за этим стоит. Он должен был найти их раньше полиции или корпораций: за годы работы журналистом он видел, как они действуют заодно, покрывая друг друга. Обычные люди, пытающиеся добиться правды, сталкивались со стеной из бюрократии, взяток и лжи. Корпорации, такие как «Nexus Systems», управляли городом, диктуя свои правила и вытесняя на обочину всех, кто был им неудобен. Полиция и другие органы власти были лишь инструментами, которые обеспечивали выполнение этих правил. Марк не мог смириться с таким положением вещей.
Сейчас, в свете этой кибератаки, он чувствовал странное волнение, и даже симпатию к неизвестным хакерам. Они рискнули бросить вызов системе, устроив хаос в городе. Другие назвали бы это безумием, а Марк видел в этом призыв ко всем, кто устал жить под каблуком корпораций. Он знал, что полиция и силовые структуры приложат все усилия, чтобы подавить этот акт неповиновения, а виновных найдут и сделают из них показательный пример. Официальная версия, которую власти рано или поздно объявят, будет на руку корпорациям: мол, очередная банда экстремистов решила дестабилизировать город. Но он видел это иначе. В этих хакерах он ощущал дух сопротивления, желание отстоять право на свободу в мире, где её давно перекупили на аукционах власти.