Глория
Шрифт:
Никто не ответил. Мы с папой сидели, уставившись в глаза друг друга и не желая уступать.
— Я сварю свежий кофе, — заговорила Ванда впервые с тех пор, как мы сели за стол. — Кофе всегда хорош с хлебным пудингом.
— Что должно означать твое замечание о моих предприятиях? — спросил Джеф, заставляя меня выйти из конкурса переглядок с моим отцом.
— Давай посмотрим, — я подняла один палец. — Ты начал бизнес по импорту, и папа расстегнул кошелек. Driving range — папа снова вмешался. Торговый бизнес, — выскочил мой третий палец. —
— Что ты можешь знать о бизнесе, — возмутился Джеф. — Все, что тебе удалось в жизни — это косить газоны, ты полжизни провела, копаясь в грязи.
— Да, это правда, — сказала я. — Вместе со своими сотрудниками мне приходилось косить траву, рыться в земле и вытаскивать сорняки. Я делала это, чтобы удержать на плаву свой бизнес. И ты не смог бы неторопливо прогуливаться по полю для гольфа, если бы я не скосила на нем траву. Вот в чем разница между тобой и мной, Джеф. У меня было желание работать, и я продала это предприятие, получив при этом прибыль.
Мама снова вошла в комнату с десертом и Вандой, которая несла кофе. Джеф был разъярен. Это было видно по его раскрасневшемуся лицу и шее. У меня был еще один момент, который я хотела обсудить с ними, и не хотела откладывать это обсуждение на потом.
— С тех пор, как я покинула Новый Орлеан, вы оба сидели на моей шее, заставляя продать мою долю гостиницы. И это ничего не имело общего с прибылью или ее отсутствием, — я посмотрела на папу с мамой. — Очень бы хотелось надеяться на то, что вы хотели добиться этим, чтобы я была рядом с вами. Но какова бы не была причина, я должна сказать вам сразу — гостиница не продается. Я очень счастлива там, и Адриан тоже. Никто из нас не готов расстаться с ней. Так что я надеюсь, в наших общих интересах сейчас поладить друг с другом и насладиться временем, которое у нас есть. А этот разговор я считаю законченным.
Мама посмотрела на меня каким-то странным взглядом и кивнула.
— Как скажешь, дорогая.
Папа посмотрел на маму и тоже быстро согласился с ней после того, как она посмотрела на него так, как будто хотела сказать: «Не бросай мне вызов, приятель!»
— Мама, ты не возражаешь, если я просто посижу снаружи и попью кофе там. Мне нужно немного времени, чтобы ужин улегся во мне, прежде чем я приступлю к этому замечательному пудингу.
— Конечно, милая, — сказала она с улыбкой.
Адриан проводила меня на крыльцо, и мы опять сели на качели.
— Это становится нашим убежищем, не так ли? — спросила я.
Адриан положила руку на спинку качели и поиграла с моими волосами.
— Я думаю, что мы будем проводить много времени вне стен этого дома.
Мы услышали, как открылась дверь, и голова Ванды высунулась в образовавшуюся щель:
— Могу я присоединиться к вам?
— Конечно, — мы с Адриан сказали это вместе.
— Я принесла что-то, что сделает ваш кофе вкуснее, — Ванда помахала бутылкой «Амаретто».
— О, да! Плесни-ка и мне, —
Ванда налила нам по щедрой порции ликера и села напротив нас с Адриан.
— Я часто прихожу сюда, когда мы с Джефом посещаем твоих родителей. Иногда и твоя мама присоединяется ко мне, и мы в конце концов опорожняем целую бутылку.
— Моя мама сидит здесь и пьет ликер? — спросила я недоверчиво.
— Не то, чтобы мы делали это часто, но когда твои отец и брат находятся в настроении поспорить, мы с ней отступаем на наше счастливое место.
Как только эти слова прозвучали из уст Ванды, мама тихонько вышла через заднюю дверь и протянула к ней свою чашку кофе. Получив порцию ликера, она села рядом с Вандой.
Я никак не могла поместить в свой разум это невероятное зрелище. Моя мама всегда была рядом с папой, как на клей приклеенная. Она всегда угождала всем его прихотям. Это была женщина, которая каждое утро вставала, умывалась, одевалась и делала макияж, даже если ей весь день приходилось топтаться возле своего дома, только за тем, чтобы отец был доволен. Прятаться на крыльце и пить ликер — это был вызов заведенному порядку, восстание. Я не знаю, что произошло с ней. Она, как и все мы, изменилась, но возможно эти изменения происходили в течение многих лет, а я была слишком занята, чтобы заметить их?
— За тишину и покой, — сказала Ванда и подняла свою чашку кофе, а мы все поддержали ее тост.
Я почувствовала, что Адриан дрожит от холода, и прижалась к ней поближе, надеясь поделиться с ней теплом своего тела.
— Мы с Адриан завтра должны заняться покупками. Когда мы собирались ехать сюда, то поняли, что у нас действительно нет ничего теплого из вещей. Кто-нибудь заинтересован присоединиться к нам?
— Я всегда открыта для покупок, так что рассчитывайте на меня, — сказала Ванда.
— Это отличная идея. Мы можем весь день заниматься этим и пообедать в нижнем квартале, — добавила с энтузиазмом мама. — Мы сможем показать Адриан достопримечательности нашего города.
— Мы должны постирать сегодня те джинсы, которые надеты на нас, потому что у нас нет замены, — сказала я. — Большую часть времени мы носим шорты или купальник.
Ванда вздохнула.
— Я не могу представить себе такую жизнь. Наверное, это замечательно?
— Да, — согласилась Адриан. — Вы должны когда-нибудь приехать к нам. Островная жизнь немного побалует вас.
— Мы действительно должны рассмотреть этот вопрос, Маргарет. Мы могли бы взять неделю «только для девушек» и слетать отдохнуть на остров.
Глаза моей матери засверкали от такой мысли.
— Мы на самом деле могли бы сделать это?
— Есть кое-что, что может помешать вашим планам, — папа и Джеф, — сказала я.
— Время от времени мы с Вандой объединяемся и уходим в оппозицию, — ответила мне мама и чёкнулась своей чашкой с чашкой Ванды. — Я думаю, что это может быть тем, за что мы захотим побороться с ними.