Глоссарий
Шрифт:
Наоборот, он повернулся к императрице и скорчив грозное лицо сказал
фрейлинам.
– Брысь!
Те словно стайка перепуганных бабочек заметались по залу, пытаясь
одновременно извиниться перед императрицей, и исчезнуть из зала не попадаясь ему на
пути. В этот момент я их прекрасно понимал, не стоит становиться на пути у него.
– Как же они тебя боятся, - женщина осуждающе покачала головой, но во взгляде я
увидел только гордость за сына, никакого осуждения
– Ваше императорское величество, - расшаркался внезапно принц, - позвольте
официально вам представить виконта дю Валей.
Я до этого старавшийся прикинуться гобеленом, что был за мной, слиться с ним
чтобы меня не видели, вынужден был выйти вперед и глубоко поклониться.
– Слышала, что у тебя появилась новая игрушка, - она сказала эти слова
специально, чтобы я их слышал.
Принц даже бровью не повел.
– Виконт обладает широким кругозором и я уверен, ты его полюбишь.
Женщина недоуменно изогнула бровь.
– Ведь он автор твоей любимой картины, - закончил он.
Императрица удивленно посмотрела на него, затем на меня и хлопнула в ладоши.
Появившимся слугам она приказала принести со спальни картину. У меня забилось сердце
и когда слуги внесли её, я забыл всё и бросился к ней. Как же я давно не видел свое первое
творение. Я с удивлением видел, что картинка перестала быть такой живой как раньше и
все стало тусклым, казалось вот-вот и она исчезнет. Не слушай предостерегающий оклик
императрицы, я положил руки на холст и попытался как учил наставник вытолкнуть все че
чувства, ту любовь и нежность, что хранились у меня глубоко в душе. Ведь я не
корректировал эту картину, в отличие от тех, что нарисовал последними.
Открыв глаза, я почувствовал слезы на щеках. Мама, словно живая улыбалась мне
и протягивала руки, чтобы обнять. Картина снова была живая, с новыми сочными
красками и как раньше от неё веяло теплотой и уютом.
– Даже слепой поймет, кем приходится тебе женщина с картины, - раздался рядом
голос императрицы, который стал тепле настолько, насколько вообще это возможно для
императрицы в присутствии постороннего человека, - она жива?
– Нет, - я постарался незаметно вытереть невольные слезы. Не думал, что после
стольких месяцев с принцем, я еще был способен остаться чувствовать.
– Ты довольная мной? – принц подошел ближе, - я прощен?
– Да, - она мило ему улыбнулась, - меня расстраивало, что картина умирала.
– Это иллюзия, - принц покосился на меня, я сразу навострил уши, - пока она
полна силы, привязанной магом к холсту, то выглядит как сейчас, а когда вложенная
энергия
– Виконт, - она внезапно обратилась ко мне, - а вы можете меня нарисовать?
Я застыл, а потом, видя что и императрица и принц смотрят на меня, осторожно
ответил.
– Не хотелось бы чтобы это прозвучало как отказ, но такие картины получаются у
меня только в одном случае, если я хорошо знаю человека. Но я могу нарисовать и
обычную.
– Таких у меня полно, - отрезала она и обратилась к принцу, - сможешь отдавать
мне его хотя бы на час в день?
Глаза у принца загорелись.
– А что я, за это получу?
Женщина осуждающе покачала головой и нехотя ответила.
– Зная тебя, глупо было бы ждать, что ты поможешь матери просто так.
– Если бы дело касалось здоровья, то безусловно, - пожал он плечами, - а так, сама
понимаешь.
– Хорошо, тогда узнаешь одну небольшую тайну о герцогине Наварской.
– О-о-о, не мог даже и мечтать! Он весь твой! – тут же согласился он, по сути
продав меня.
Предмет же торга императорской семьи скромно стоял и не особо понимал, что
сейчас происходит. Неужели императрица согласна принимать меня у себя, только лишь
для того, чтобы лучше узнали другу друга, для написания картины. Подозрения тут же
подтвердились.
– Виконт будете приходить ко мне в обеденное время, надеюсь вы не против,
обедов со мной?
Я замотал головой, еще бы я попытался отказаться.
– Вот и отлично. Через неделю приходите в это же время.
Неделя спустя
Задерганный принцем, я стоял и боялся открыть дверь в покои императрицы.
Стоявшие по бокам двери гвардейцы лишь ухмылялись, когда я третий раз поднимал руку, чтобы открыть дверь.
– Не вздумай ей ни на что жаловаться или рассказывать обо мне, - настрого
запретил мне он, - просто обед, разговаривай о погоде или птичках, про дела вообще
старайся не говорить. Не дай Боже тебе ей понравиться!
– Почему?
– удивился я, - это вроде бы хорошо?
– Только не с императрицей, - категорично отрезал он, - будешь потом ходить к ней
как фрейлина, чтобы скрашивать досуг. Даже я ничего не смогу сделать с этим, против
отца я не пойду, если она ему пожалуется.
– Хорошо, постараюсь.
Вспоминая этот разговор я и переживал сейчас перед дверью. Наконец поняв, что
опоздать будет еще хуже, я толкнул её от себя. Я удивился, когда увидел накрытый стол на
две персоны прямо в её покоях. Кроме неё и меня в огромной даже не комнате, а