Глотка
Шрифт:
– Сначала самое главное, – сказал Фонтейн, входя в комнату с открытой дверью. Люминесцентное освещение высвечивало два стола и множество разномастных стульев. Трое мужчин, пьющих кофе за одним из столов, подняли глаза на Фонтейна.
– Ты был в больнице? – спросил один из них.
– Только что вернулся. – Фонтейн подошел к одному из кофейных автоматов, взял из стопки плотный бумажный стаканчик и налил себе кофе.
– Как Мангелотти?
– Мы можем потерять его, – он отхлебнул из чашки.
Я тоже налил себе кофе.
На дальней стене буфета висел огромный прямоугольник белой
Двое наших спутников тоже налили себе кофе и представились. Чернокожего детектива звали Уилер, а усатого здоровяка – Монро.
– Знаешь, чем меня больше всего раздражают эти люди, собравшиеся снаружи? – спросил Монро. – Если бы они хоть что-то соображали, то кричали бы «ура» по поводу того, что мы засадили наконец этого парня за решетку.
– Ты хочешь сказать, что тебе нужна благодарность? – спросил Фонтейн, допив вторую чашку кофе и выходя из буфета. – Единственное, что могу сообщить тебе приятного, это что за следующие несколько часов мы многое сможем обвести черными чернилами.
Мы вышли в дверь с другой стороны буфета и оказались в незнакомой мне части здания. Пол покрывал серый линолеум, стены были покрашены голубой краской, а окна были чистыми и прозрачными. Здесь работали кондиционеры, и в коридоре было почти прохладно. Мы завернули за угол, и Джон Рэнсом поднял глаза, услышав наши шаги. Он выглядел не более отдохнувшим, чем Фонтейн. На Джоне были брюки цвета хаки и белая рубашка, он наверняка помылся и побрился перед или сразу после сообщения об убийстве жены. Джон напоминал полупустой мешок. Интересно, сколько он сидел тут один.
– Господи, Тим, я так рад, что ты здесь, – он вскочил и буквально бросился ко мне. – Так ты все знаешь? Они сказали тебе?
– Детектив Фонтейн рассказал мне, что случилось, – не хотелось говорить Джону, что я видел, как вывозят из палаты тело Эйприл. – Мне очень жаль, Джон.
Рэнсом поднял руки, словно пытаясь поймать что-то в воздухе.
– Это просто неправдоподобно. Он узнал, что Эйприл становится лучше, этот монстр, он узнал, что Эйприл может очнуться...
Фонтейн сделал шаг в его сторону.
– Мы разрешим вам и вашему другу наблюдать за касающейся вас частью допроса, – сказал он. – Вы по-прежнему этого хотите?
Рэнсом кивнул.
– Тогда позвольте показать вам, где вы будете сидеть. Хотите кофе?
Рэнсом покачал головой, и Фонтейн провел нас мимо стеклянной стены большой затемненной комнаты, где несколько человек сидели и курили, ожидая, пока им начнут задавать вопросы.
Фонтейн знаком велел Уилеру отпереть светлую деревянную дверь. В шести-семи футах вниз по коридору виднелась точно такая же дверь с синей табличкой, на которой красовалась единица. Фонтейн сделал мне знак войти, и я оказался в темном квадратном помещении, где стояли шесть стульев и деревянный стол. Перед столом было окно, выходившее
Я уселся на последний стул в ряду, рядом сел детектив Уилер, за ним Джон Рэнсом. Он невольно застонал при виде Уолтера Драгонетта, и лишь спустя несколько секунд опустился на стул рядом с чернокожим детективом. Монро сел по другую сторону от Джон? Все было устроено так, чтобы в случае необходимости детективы могли бы унять Рэнсома.
Фонтейн тоже вошел внутрь.
– Драгонетт не может ни видеть, ни слышать вас, – сказал он. – Но все же прошу вас не издавать громких звуков и не касаться стекла руками. Хорошо?
– Конечно, – кивнул Рэнсом.
– Я вернусь, когда первая часть допроса будет закончена.
Он вышел, а Уилер встал и закрыл за ним дверь. Уолтер Драгонетт напоминал человека, скучающего в аэропорту в ожидании рейса.
Время от времени он улыбался, слыша позвякивания пепельницы, которую гонял по столу. Услышав звук ключа, поворачиваемого в замочной скважине, Уолтер оставил пепельницу и оглянулся.
Офицер в форме пустил в комнату для допросов Пола Фонтейна. Под мышкой его была зажата папка, а в руках Пол нес два стаканчика кофе.
– Привет, Уолтер, – сказал он.
– Привет, – ответил Драгонетт. – Я вас помню – мы виделись утром. Он повернулся, следя за Фонтейном, движущимся к столу. – Теперь мы можем наконец поговорить?
– Я купил тебе кофе, – сказал Фонтейн.
– О, спасибо, но я не пью кофе, – Драгонетта как-то странно передернуло.
– Как хочешь, – Фонтейн снял с одной из чашечек пластиковую крышечку и кинул ее в корзину для бумаг. – Может, передумаешь?
– Кофеин вреден для здоровья.
– Куришь? – Фонтейн положил на стол почти полную пачку «Мальборо»
– Нет, но не возражаю, если будете курить вы.
Фонтейн поднял брови и вынул из пачки сигарету.
– Я хочу в самом начале сказать одну вещь, – заявил Драгонетт.
Фонтейн прикурил от спички, выпустил облако дыма и знаком успокоил Уолтера.
– Ты сможешь сказать все, что захочешь, Уолтер, но сначала нам надо выполнить кое-какие формальности.
– Извините.
– Ничего, Уолтер. Пожалуйста, сообщи мне свое имя, адрес и дату рождения.
– Мое имя – Уолтер Дональд Драгонетт, мой адрес дом номер тридцать четыре двадцать один по Двадцатой северной улице, я живу там всю жизнь с тех пор, как родился двадцатого сентября тысяча девятьсот шестьдесят пятого года.
– И вы отказались от присутствия защитника.
– Я найму адвоката позже. Сначала мне хотелось поговорить с вами.
– Единственное, что мне осталось тебе сообщить, это что наш разговор записывается на видеопленку, чтобы впоследствии на нее можно было сослаться.
– О, это хорошая идея, – Драгонетт посмотрел сначала в потолок, потом через плечо, затем с улыбкой показал пальцем в нашу сторону. – Я понял. Камера за этой зеркальной стеной, да?
– Нет, – ответил Фонтейн.
– А она уже включена? Вы уверены, что она работает?