Глоток лета со вкусом смерти
Шрифт:
— Кристина?! — выдохнул Костров.
— Да, Кристина. Она ненавидела Ренату и была уверена, что если ты узнаешь ее истинное лицо, то навсегда забудешь о ней. Она любила тебя.
— Я не понял. Что значит — любила?! — внезапно охрипшим голосом спросил Костров. — Где она?!
— Сегодня ночью она приняла решение уехать в Москву. Немедленно. Она по-настоящему испугалась. Испугалась того, что может стать следующей жертвой. У нее не было никаких доказательств, но она догадывалась, кто именно совершил все убийства. И была права.
Однажды убив и оставшись при
— Господи, Сергей, что ты такое говоришь?! Она жива? — сдавленно спросил Костров.
Шатров хотел что-то ответить, но не успел, потому что тут раздался громкий смех. Смеялась Рената.
— Браво! — она похлопала в ладоши. — Браво! Это было очень увлекательно. А теперь я спешу откланяться. Мне до тошноты надоел этот театр абсурда. У вас нет никаких доказательств, а все ваши подозрения засуньте себе куда подальше. Желаю счастливо оставаться, господа!
Она грациозно встала и не глядя ни на кого, цокая каблучками, проследовала к выходу.
Никто не произнес ни слова.
— Ее нельзя отпускать! — вскричал Шепс, когда оцепенение прошло, — Сергей Евгеньевич, если все так, как вы говорите, то ее необходимо задержать!
— Не волнуйтесь, Эрнест Фридрихович! На улице госпожу Скворцову ожидает всем известный капитан Проскурин и еще несколько полицейских.
— А Кристина?! Что с моей женой?! — опомнился Костров.
— К счастью, все обошлось. Мы успели остановить ее в последний момент. Сейчас она находится в доме Марины Вячеславовны.
— Боже мой, боже мой! Каким я был идиотом! — воскликнул Костров и опрометью бросился в открытые двери.
Не говоря ни слова, тяжело встала Виктория Алексеевна. Теперь ее всегда прямая и гордая спина была согнута, словно на плечах лежал непомерный груз. Глаза были полуприкрыты морщинистыми веками. Она вышла из холла, провожаемая многозначительными взглядами. Лишь Касаткин не смотрел в ее сторону. Следом за матерью проследовал Артем. Остальные расходиться не спешили.
— Сергей, все, что ты сейчас нам озвучил, опирается только на твои предположения, — металлическим голосом начал Касаткин. — Ты не имеешь права обвинять людей только на основании этого.
— Не хочу вас огорчать, Егор Николаевич, но у меня есть доказательства. Я нашел-таки те самые материалы, которые собирала Катя Белова. Вся информация на флешке, которую я уже передал в руки полиции. Там содержатся конкретные адреса, признания и еще очень много информации, которая будет полезна следствию. А самое главное, Рената не догадывалась о том, что еще вчера утром приехала ремонтная бригада, которая устранила неполадку в системе видеонаблюдения. На камере, установленной на парковке, отчетливо виден тот момент, когда она перерезает тормозной шланг в автомобиле Костровой.
— Боже праведный, — вдруг воскликнула Добрынина, — А если бы Димка решил
Сергей грустно усмехнулся:
— К сожалению, для нее это уже не имело никакого значения. Рената из той категории людей, для которых имеют значение только деньги. Холодный расчетливый ум, целеустремленность, граничащая с одержимостью, и полное отсутствие сострадания или жалости. Вряд ли она раскаивается в том, что сделала. Такие, как она никогда не обретут покоя. Как сказал один мудрый человек, Бенджамин Франклин: «Жадность и счастье никогда не встречались друг с другом. Не удивительно, что они не знакомы».
Эпилог
— Я все-таки не понимаю, Сереж, почему они отдали мальчика в дом малютки-то?! Ведь насколько я поняла, эти Климовы как раз хотели ребеночка! И вдруг… — приглушенным голосом проговорила Алиса.
— Дело в том, что буквально через пару месяцев после того, как они с помощью Крутицкого заполучили сына Беловой, Алла Аркадьевна поняла, что сама беременна. Супруги решили, что родной ребенок гораздо важнее приемыша. Ее муж — весьма богатый, как ты сама понимаешь, человек — попросту сдал малыша на попечение государства. Причем, не в Москве. Надо думать, боялся себе репутацию испортить. Сволочь! Кстати говоря, найти мальчика было не так просто. Спасибо Лешке Березину, он посодействовал.
— Дикость какая-то! Хочу — возьму, не надо — выброшу. Как таких, как эти Климовы, вообще земля носит! — в сердцах, она стукнула ладонями по передней панели.
— Тихо, Лисенок. Она еще спит?
Алиса обернулась. Добрынина дремала на заднем сидении, откинувшись на подголовник. Лицо ее то и дело озаряла счастливая улыбка, а руки крепко прижимали к груди толстую целлулоидную папку.
— Да. А нам долго еще ехать?
— Вроде нет. Посмотри, в бардачке лежит бумажка с адресом.
Алиса продиктовала координаты.
— Ну вот, как раз поворот на улицу Воронихина, правильно? — Сергей свернул на узкую тихую аллею, по обеим сторонам которой в осеннем уборе стояли старые раскидистые липы и клены.
Сентябрьское солнце торжественно переливалось золотом в багряных и желтых листьях, небо было чистым, без единого облачка, но ветер был уже прохладным.
— Ну что, будить? — громким шепотом спросила Алиса.
— Подожди еще. Пусть отдыхает. Она так долго шла к этому. Ей ведь сначала не хотели отдавать ребенка.
— Почему, Сереж?
— Во-первых — возраст уже не молодой, во-вторых — она одинока. Ей здорово помог Касаткин.
Знаешь, ведь она приезжала сюда каждый день.
— Да уж! Слава Богу, что все так закончилось. Уверена, она будет отличной мамой!
Через пять минут Шатров припарковал машину возле невысокого кирпичного здания. На клумбе возле крыльца цвели неприхотливые сиреневые сентябринки и мелкие желтые хризантемы.
— Все? Приехали? — раздался хрипловатый со сна голос, и Алиса почувствовала, что ей на плечо легла теплая, тяжелая, чуть подрагивающая ладонь.