Глоток мрака
Шрифт:
Падуб не менял боевой стойки с мечом наготове, будто выжидал момента для нападения.
Она не была существом из плоти и крови, я это знала. Вряд ли Ее можно ранить мечом, но угрожать Ей – нехорошо. Я бы возмутилась, если бы горло мне не пережимал Ясень.
– Верни нас обратно, или твоя избранница умрет.
– Причини ей вред – и ты никогда не обретешь искомой силы, Ясень.
Он чуть разжал пальцы; теперь я могла дышать посвободней.
– А если я ее отпущу, ты дашь мне силу?
– Ключ к твоей
– Не понимаю.
Падуб рванулся в сторону Богини. По его мечу ударил другой, отбивая к земле, и держал тот другой меч некто новый – высокий и низенький, мускулистый и тонкий, все мужчины сразу и ни один конкретно. Он отбросил плащ, который оберегал бы наш рассудок, и мы видели все его множество обликов сразу. Он стоял нагим, прекрасный и ужасный, ибо мощное его тело могло доставить несказанное наслаждение, но мог он также пронзить мечом и пролить кровь. В нем воплотилась величайшая нежность и величайшая разрушительная сила. И обещание того и другого читалось в круговороте обликов, запахов и форм.
Он разоружил Падуба, но только ранив гоблина в руку. Что говорило либо об искусстве Падуба, либо о нетерпении Бога.
– Кто я? – вопросил он голосом низким и рокочущим, как камнепад, и одновременно высоким и звонким – голоса всех мужчин звучали в его голосе.
Падуб опустился на колени под мечом, упершимся в шею.
– Ты Бог.
– А кто моя супруга?
– Богиня, – ответил Падуб.
Бог шагнул к скрытой плащом Богине, но едва их руки соприкоснулись, как ее плащ исчез. Не знаю, что видели гоблины, а в моих глазах головокружительным вихрем сменялись мужские и женские облики. Они были всеми мужчинами и всеми женщинами одновременно, но мой разум вместить их не мог. Мне пришлось зажмуриться – зрелище оказалось выше моих сил.
Я открыла глаза, когда Ясень потянул меня вниз, на летнюю траву, опускаясь на колени вместе со мной. Где-то посреди богоявления он позабыл меня душить. Собственно, та рука, что меня душила, теперь обнимала за плечи – едва ли не с нежностью.
– Гоблины так давно не видели лик Бога, – сказал Ясень.
– И Богини, – добавила Богиня с упреком. В голосе ее слились голоса всех матерей, старших сестер, тетушек и учительниц – все перемешались в одном звучании.
– И еще дольше гоблины не видели лика Богини, – продолжил Ясень. Если он и обиделся на упрек, по тону этого было не понять.
– Вы гоблины? – спросил Бог.
– Да, – ответил Падуб.
«Да» Ясеня прозвучало чуть позже.
– Вы сидхе? – спросила Богиня.
– Нет, – ответил Падуб.
– Мы не имеем магии, – сказал Ясень так, словно это было ответом – впрочем, это и было ответом, пожалуй.
– А что бы вы отдали, чтобы владеть магией сидхе? – спросила Она.
– Ничего, – отрезал Падуб. – Я гоблин, и тем доволен.
– Она не предлагает нам стать
– Остаться гоблином, но с магией сидхе, – сказал Падуб, – это многого стоит.
– Когда-то было много дворов, и даже у гоблинов двор был не один, – напомнила Богиня.
– Когда-то, – подхватил Бог, – магией обладали все дворы фейри.
– Нашу магию украли сидхе, – помрачнел Ясень.
Пальцы сжались у меня на плече – не до боли, но ощутимо. Он весь напрягся.
– Дочь, – обратилась ко мне Богиня, – что ты ему ответишь на обвинение?
– Сидхе лишили гоблинов магии, чтобы выиграть последнюю из Великих войн между нашими народами.
– Ты думаешь, это был правильный поступок? – спросила она.
Я не стала отвечать первое, что пришло на ум, потому что чувствовала – вокруг нас начинает сгущаться магия. Можно было бы подумать, что в присутствии Божеств ощутить нарастание магии невозможно, что при них все прочее поблекнет, но та магия, что нарастала меж стоячих камней этой летней ночью, давила на воздух тяжким грузом, будто над нашими головами мысль за мыслью воздвигалась гора.
Рука Ясеня у меня на плечах уже почти дрожала от напряжения. Я отважилась на него взглянуть: он смотрел прямо перед собой с неимоверным усердием. Наверное, он боялся того, что я могу увидеть в его глазах.
– Мне говорили, что если бы этого не было сделано, в войне победили бы гоблины.
– Но теперь ваши народы не воюют? – спросила она.
– Нет, – сказала я.
Ясень застыл как неживой. Я чувствовала, каким напряжением мышц дается ему эта неподвижность.
– Если бы ты могла исправить вашу ошибку в отношении гоблинов, ты бы это сделала?
– А это была ошибка? – спросила я.
– А как ты думаешь?
Я задумалась. Мы сделали ошибку? Я видела, чего добились сидхе со своей магией. Оставшись единственным народом, сохранившим мощную боевую магию, мы превратились в тиранов. Мы выиграли ту войну, но истинными победителями оказались люди с их техникой.
– Я думаю, что, отняв у гоблинов магию, мы выиграли битву, а не войну.
Пальцы Ясеня судорожно сжались на моем плече.
– Но вы правильно поступили, отняв ее? – спросил Бог.
Я хотела уже сказать «да», но передумала.
– Не знаю. Мне говорили, что магия исходит от Вас. А значит, мы отняли у гоблинов то, что Вы оба дали им. Было ли это с Вашего одобрения?
– У нас одобрения не просили, – сказала Богиня.
Ясень вздрогнул, а я просто уставилась на них с открытым ртом. Они снова оделись плащами, став более выносимыми для моего смертного разума и глаз. Когда же на них появились плащи? Только что? Несколько минут назад? Я не могла вспомнить.
– Когда мы отняли у гоблинов магию, Вы отвернулись от нас, – поняла я.