Глоток воды из Леты
Шрифт:
— Стой! Нам надо поговорить.
— Не о чем нам говорить. — Стараюсь проскользнуть мимо. Не получается, Славик хватает меня за лямки школьного фартука. Пусть думает, что поймал. Но если резко дернуть, фартук легко оборвется. Стою, смотрю ему в глаза. Спокойно-безразлично.
— Машка — серая мышка... Ты знаешь, что такое настоящие женские джинсы? Как на иностранных туристочках? Может, в кино видела? Настоящий "ливайс"... — Славик закатывает глаза, изображая восхищение. — Хочешь такие? Всего один раз поработать ротиком и я тебе их подарю.
— Поработать ротиком? Рассказать про твое предложение на совете отряда?
— Да кто ж тебе поверит? Да и вообще,
— Нет. И отпусти мой фартук.
— Не-е-ет?! Ах ты, ... неблагодарная! Тогда будешь стоять по-собачьи и скулить! А я тебя буду натягивать. И бесплатно! Сукам не платят... — скалится, и глаза злющие. Отпускает фартук и пытается ухватить рукой за горло. Уворачиваюсь, но ему все же удается вцепиться мне в плечо и сразу потащить в сторону туалета. Там приоткрыта дверь и что-то шевелится. А это уже серьезно, похоже, в туалете засели его дружки Федька и Марик. Почему прячутся? Сейчас неважно. Складываю ладони "лодочкой", готовлюсь хлопнуть по ушам. Но вдруг хлопать становится некого, Славик катится по паркету в сторону лестницы, а рядом пыхтит подбежавший Витька. Дверь туалета открывается и оттуда вылетают Славиковы дружки, кидаясь на Витьку. Успеваю подставить подножку Федьке. Еще одно летящее по паркету тело, но вперед него под батарею улетает фотоаппарат. Вот оно что! Становятся понятны и разговоры про "поработать ротиком" и прятки. Подкуп и шантаж, традиционный комплект. Кого еще они успели сломать?
Вижу все вокруг как в очень замедленном кино. Марик прыгает; в руках у него оказывается ножка от стула, которая опускается Витьке на голову. Кричу, нет, даже визжу. Это я визжу? Витька дергается от неожиданности, успевает чуть-чуть уклониться и удар Марика, сдирая кожу с виска и щеки, приходится по ключице. Одновременно его кулак впечатывается Марику в живот. Каким-то образом замечаю движение сзади, дергаюсь вбок, пальцы Славика с противным треском рвут платье, но, не удержавшись, он пролетает дальше с зажатым куском ткани в руке, толкая Марика. Ножка стула с грохотом улетает в центральный коридор первого этажа.
— Что здесь происходит? — В коридорчике появляется Сан Саныч, военрук и председатель партячейки школы. — А, опять Бураков хулиганит. Да еще напал на Рыбачева. Тебе это так не сойдет. А ну, давай к директору.
Сан Саныч подбирает палку, хватает Витьку за шиворот и тянет на второй этаж, в сторону директорского кабинета. Витька покорно тащится следом. У меня почему-то именно сейчас на глазах появляются слезы. А Славик с компанией уже тихо растворились где-то на лестнице.
— Я тоже пойду, мне есть что рассказать.
— Идем, и за твое порванное платье он тоже ответит. — Витька вздыхает и молчит, даже не пытаясь оправдываться. Вот как так? Впрочем, сейчас так даже лучше.
В кабинете, кроме директрисы, оказываются еще завуч и преподаватель истории старших классов. Хорошо. То, что надо. А вот Витька совсем скис.
— Так. Опять Бураков и опять драка...
Прерываю обвинительную речь, просто выйдя на середину комнаты.
— Не ругайте его, он меня защищал.
— Защищал? От кого?
— Рыбачев с приятелями пытались затащить меня в туалет и там изнасиловать.
Немая сцена. Директриса хлопает глазами, молча открывает и закрывает рот. Первым в себя приходит Сан Саныч.
— Это обвинение?
Поворачиваюсь к военруку и, глядя прямо в глаза, говорю тихо, но четко:
— Мне кажется, кто-то должен быть очень благодарен Буракову. Если бы у Рыбачева с дружками получилось, что они задумали, я пошла бы к папе на обследование.
По лицу Сан Саныча заходили желваки. Делаю вывод — понял.
За спиной шепот завуча.
— Седьмой класс, а у них разве получилось бы?
У кого о чем мысли. На тему "получилось" у меня никаких сомнений — народ южный, горячий. Да и у остальных присутствующих, судя по лицам — тоже. Это завуч у нас из Ленинграда. У них там, наверное, все по-другому...
— А эта круглая штука, — киваю в сторону Сан Саныча, который так и вертит в руках ножку от стула, — у них с собой случайно оказалась?
Сан Саныч крякает, разглядывая предмет в своих руках:
— Это просто домыслы.
— Верно. Сейчас это просто домыслы. Благодаря Витьке все свелось к обычной драке. Ну почти обычной. — Показываю на ножку от стула в руках Сан Саныча. — На ней кровь Витьки и пальчики Марика.
Судя по вздоху директрисы, она тоже уже все успела понять.
— Идите. У нас сейчас... совещание.
Беру Витьку за руку и вытаскиваю в коридор. Движется еле-еле, как будто не понимает, что происходит. Схватился за плечо. Ой, ворона! Забыла совсем! От моего неосторожного движения у Витьки вырвалось сдавленное шипение и глядеть на его бледно-зеленую физиономию было просто страшно. Уговорить его на путешествие в поликлинику удалось с трудом, все рвался домой. Пока ждала у рентген-кабинета, послушала выговор какой-то тетки, чуть помоложе бабы Маши, о хождении в разорванном платье. Клятвенно пообещала "тут же зашить, как только доберемся домой". Когда Витька появился вместе с врачом, кинулась с вопросом: "Ну как?" В ответ задумчиво:
— Кости целы, сильный ушиб. Неделю-две беречь и не нагружать.
Около регистратуры Витька посмотрел на висящие на стене часы и тяжело вздохнул.
— Куда-то опоздал? — перехватываю его взгляд. Помотал головой:
— Папа уже дома. Теперь мне попадет, а я-то надеялся успеть прийти и все быстренько почистить...
— А висок со щекой тоже почистить?
— Ну, сказал бы, упал. А так не поверит, — с тоской оглядел вырванные с мясом пуговицы на школьном пиджаке, — влетит за драку.
— Не влетит. Я с тобой пойду.
— А тебе-то зачем?
— Как зачем? Чтобы тебе не влетело.
— Ну-у... спасибо.
Всю дорогу молчали. Витька, с трудом натянувший куртку поверх заляпанного кровью пиджака, и я, с двумя портфелями в руках. Его портфель забрала еще в поликлинике и не согласилась отдавать. За очередным поворотом прямые и ровные улицы городского центра сменяются узкими кривыми переулочками, петляющими по склону горы. Вон там, позади, еще спешит по маршруту троллейбус и стоят пятиэтажки, а здесь к склону лепятся маленькие домики и дымят печные трубы. Кусочек другого времени в центре города. Склон, по правилам непригодный для застройки, отдан частному сектору. Пробираемся по схваченному ледяной коркой снежному накату. Здесь бы на санках съехать... судя по портфелю в моей руке, его частенько вместо санок применяли. Правда, есть риск вылететь на чью-нибудь крышу на очередном повороте переулка. Витька иногда поскальзывается, восстанавливает равновесие резким взмахом рук, и морщится от боли. Еще один спуск; переулок отодвигается от крутого обрыва, укрепленного стенкой пиленого камня, а на краю прилепился странный домик. С одной стороны в нем два этажа, с другой — один. Входы, а значит, и хозяева, разные. Витька, скользя, подкатывается к двери в полуподвальную часть, замирает, оглянувшись на меня. И намеренно грубовато: