Глубина моря
Шрифт:
— Май, — сказала Хедвиг Бьёрк. — Ты ничего не сдала. Я полагаю, на экзамене ты была больна?
Май подняла взгляд. Ее губы беззвучно шевелились.
— Не правда ли? — сказала Хедвиг Бьёрк. — Во всяком случае, мне кажется, у тебя был больной вид. Поэтому я решила не засчитывать тебе эту работу. Но чтобы поставить оценку, я должна посмотреть, как ты поработала над пройденным материалом. Я выбрала несколько заданий и хочу, чтобы ты сделала их дома в ближайшие две недели. Можешь подойти ко мне в учительскую на перемене, мы просмотрим их вместе.
Губы
— Спасибо, фрекен Бьёрк.
После разговора с Хедвиг Бьёрк на перемене весь завтрак Май сияла от счастья. Фрекен Бьёрк пообещала, что поставит ей хорошую оценку по математике, если Май тщательно выполнит свое дополнительное домашнее задание.
— Она сказала, с одним условием, — рассказывала Май.
— С каким?
— С условием, что я выберу классическую гимназию и оставлю в покое математику. Можно подумать, я хотела чего-то другого!
— Тогда мы больше не будем одноклассницами, — сказала Штеффи, — на следующий год.
— Да, к сожалению, не будем.
Май положила руку на плечо Штеффи.
— Но мы навсегда останемся лучшими подругами, — сказала она. — Что бы ни случилось.
Возвращаясь из школы, они расстались у «Консума». Май пошла за Нинни и Эриком. Штеффи нужно было позвонить из магазина тете Марте и купить продуктов к ужину.
В трубке долго слышались гудки, наконец тетя Марта ответила.
— Янсон.
— Это я, — сказала Штеффи. — Тетя Марта, вы звонили в комитет помощи?
На мгновение в трубке стало тихо. Затем голос тети Марты сказал:
— Да, звонила.
— Что они сказали?
Снова пауза.
— Неужели тебе так нужна эта гимназия? — услышала Штеффи.
— Они так и сказали?
— Они сказали, что большинство детей-беженцев в твоем возрасте уже сами зарабатывают себе на жизнь, — сказала тетя Марта. — Комитету нелегко собирать деньги. Людям своих проблем хватает. Они предложили тебе провести еще один год в школе. Потом ты сдашь экзамены и получишь хорошее место в конторе. Или, может быть, выучишься на медсестру. На время обучения их обеспечивают питанием и жильем.
Штеффи стиснула в руке трубку. Она испытывала потребность держаться за что-то.
— И что вы сказали?
— Что, возможно, в этом есть смысл. Все равно девушки выходят замуж. Конечно, учеба — это хорошо, но в любом случае гимназия не даст профессионального образования, кусок хлеба не заработаешь.
— Но я хочу стать врачом, — тихо сказала Штеффи. — Тетя Марта, вы ведь знаете.
— Милая моя, — сказала тетя Марта, — выкинь эти причуды из головы. Таковы времена.
Штеффи чувствовала, что вот-вот заплачет. Ей показалось, что девушка за прилавком с любопытством уставилась на нее. Штеффи закончила разговор, заплатила и ушла.
Она села во дворе на скамейку у песочницы. Такого она не ожидала. Когда ей позволили учиться в Гётеборге, она думала, что, само собой разумеется, ей позволят продолжить учебу.
Выпускной
Вернулась старая горечь. Если бы Анна-Лиза, родная дочь тети Марты и дяди Эверта, не умерла в двенадцать лет, если бы она выбрала учебу — несомненно, все было бы так, как она хотела! Они бы гордились своей одаренной дочерью. Другое дело — приемный ребенок.
Штеффи просидела на лавочке двадцать минут, как вдруг вспомнила, что Май ждет продукты к ужину. Она забыла купить продукты к ужину!
Штеффи вернулась в «Консум» и постаралась не обращать внимания на сочувственные взгляды продавщицы. Даже когда девушка вежливо спросила, все ли в порядке, она лишь коротко ответила:
— Да, конечно.
Штеффи ни о чем не рассказала Май, пока они готовили и ели. Она была не в состоянии прямо сейчас при всех обсуждать случившееся. После ужина она собралась уходить. Нужно было увидеться с Верой в кондитерской. Из-за всего, что случилось, Штеффи не радовалась встрече. Она бы охотнее погуляла с Май и обсудила с ней, как быть с учебой.
Когда Штеффи пришла, Вера уже ждала ее. Она была немного бледна, но губы вызывающе накрашены красной помадой. Они заказали кофе и по пирожному.
Штеффи больше не могла держать все в себе. Рассказ о комитете помощи, тете Марте и гимназии хлынул из нее неудержимым потоком слов.
— И она сказала, что девушки все равно выходят замуж! — с возмущением закончила Штеффи.
— А ты что, не выйдешь замуж?
— Наверное, выйду, но сначала я хочу стать врачом, — сказала Штеффи.
— Янсоны поскупились, — сказала Вера. — Наверняка они могут позволить себе платить за твое обучение. Ведь это так важно для тебя. У них же хороший доход.
Штеффи молчала. Сейчас она думала так же, но ей не хотелось критиковать тетю Марту и дядю Эверта в присутствии Веры.
Вместо этого Штеффи сказала:
— Как все прошло в четверг? У фотографа?
Вера болтала ложкой в чашке с кофе и рассматривала вихри в коричневой жидкости.
— Хорошо.
Так односложно Вера никогда раньше не отвечала.
— Хорошо?
— Да, он истратил три пленки. Обещал, что пошлет фотографии в журнал уже на этой неделе.
— Тебе разрешат посмотреть на снимки?
Вера пожала плечами.
— Не знаю, вряд ли мне они интересны.
Штеффи ничего не понимала.
— Ты не хочешь увидеть свои фотографии?
— Фу, — сказала Вера. — Давай поговорим о чем-нибудь веселом. Пойдешь со мной в субботу на танцы? Ну пожалуйста!
Штеффи внезапно поняла, как она сердита на тетю Марту. За все ее правила и предрассудки о том, как надо жить. За фразу о том, что девушки все равно выходят замуж. За то, что танцевать — это грех.
Почему ей нужно следовать правилам тети Марты? Бог против всего, что весело, зачем ей нужно обращать на него внимание? Пару часов назад она бы ответила — ради тети Марты. Но теперь плевать она на все это хотела.