Глубина [сборник]
Шрифт:
– Ты не уйдешь, – говорю я.
Может быть, он меня слышит. Или услышит потом, когда вновь обретет виртуальную плоть.
– Тебе придется убить меня, чтобы уйти, слышишь? – кричу я, и люди шарахаются в стороны, смотрят на меня, как на помешанного. – Но ты ведь не посмеешь, верно?
Глубина-глубина… я не твой.
Экраны шлема. Нарисованная улица.
Я снял шлем, жадно глотнул воздух.
На часах – половина одиннадцатого. Вики еще нет дома. Я даже не могу спросить совета.
А хочу я сейчас услышать совет?
Или ответ – четверть
Я снял трубку и набрал номер сотового телефона Чингиза. Я боялся. Боюсь, что он не успел, что он не справился, что…
– Да!
Я узнал голос Падлы, но даже не удивился, что отвечает он.
– Что у вас?
– Жив, – коротко сообщает Падла, и я почувствовал, как тело отмякает.
– Все в порядке?
– Какой там в порядке! Пат повторяет те слова, которые от меня услышал. Чингиз говорит, что в следующий раз не станет его спасать. А он все равно повторяет. Непрерывно.
– Повторяет – и молодец, – сказал я. – Значит, амнезии нет. Значит, мозг не пострадал.
– Чему там страдать-то? Какой еще мозг? – нарочито громко спросил Падла. Я услышал тонкий возмущенный голос, шорох – Падла куда-то отходит, а потом добавляет приглушенным голосом: – Ты лучше скажи, что сделал Чингиз?
– Стал дайвером.
– Как?
– Падла, не приведи тебя Господь так им становиться… Скорую вызовите, пусть все-таки Пата осмотрит врач.
– Вызвали уже. Ты догнал ублюдка?
– Нет. Но он никуда не уйдет. Теперь – не уйдет.
Падла коротко вздохнул:
– Леонид… ладно, что уж. Пронесло ведь беду. Не надо. Мы живы. Мы все живы. И давай сохраним это состояние.
– Падла, не беспокойся. Все будет… все будет, как будет.
– Леонид!
– Все в порядке, поверь. Выпей пива. Чингизу дай коньяка. Пату передай от меня привет… и попроси прощения.
– За что?
– За так. Пока, Падла.
Я положил трубку. Надел шлем.
deep
Ввод.
Даже не замечаю радуги дип-программы. Просто шагаю из настоящего мира – в глубину.
Передо мной стоят две молоденькие девчонки.
– Придуривается, – скептически говорит одна.
– Да вышел он давно, это просто тень! – вторая протягивает руку и легонько пихает меня в лицо.
– Ам! – говорю я, щелкая зубами.
Девчонки радостно визжат.
– Проиграла! – кричит первая. – Проиграла!
– Кто тревожит мой сон? – спрашиваю я замогильным голосом. Но девчонок интересует не Стрелок как таковой, а лишь собственный спор.
– Спасибо! – хором произносят они и с хохотом убегают по улице.
Все просто. Так и надо жить в глубине.
Я сдвигаюсь с места, я отхожу к стене, прислоняюсь. Хочется курить. Жаль, что Стрелок не курит.
– Друг, оставь покурить, – окликаю я проходящего мимо мужчину. Тот кивает, с невозмутимым лицом достает пачку сигарет, зажигалку. Я прикуриваю.
– Что пальцы-то так пляшут? – спрашивает прохожий. – Выпил?
– Нет. Привидение увидел.
– О, это бывает часто… – соглашается мужчина. – Ты его крестом и святой водой…
– Попробую, – киваю я.
Мне и вправду нехорошо. Оглядываюсь по сторонам. В Диптауне питейные и увеселительные
Вот какая-то пиццерия. А вот «Трактиръ».
Будем патриотичны.
Я вхожу, озираюсь. Обстановка достаточно приятная. Стилизация под «русский дух», конечно. Но грамотная.
Сажусь за свободный столик. Деревянная скамья у стены, выскобленный до белизны деревянный стол. Горящая лучина на столе. Телега, в которой на охапках сена стоят бадьи и кадки с салатами. Стиль «а-ля рус». Иностранцам должно нравиться.
Подбегает официант в ярко-красной рубахе. Конечно, как же иначе?
– Стакан коньяка, – говорю я.
– У нас есть прекрасная водка, – замечает парень. – Настоящая, русская…
– Парень, я свой. У меня был тяжелый день. Но я не хочу пить водку, понимаешь?
Он кивает, но я все-таки добавляю:
– Стакан коньяка из красивой бутылки с надписью «Кутузов». И бутерброд с икрой. Все.
– Сейчас…
Я получаю заказ, сразу же расплачиваюсь и залпом выпиваю полстакана.
Чудесный коньяк.
На самом деле я его пил лишь однажды. И то лишь для того, чтобы запомнить вкус.
Хорошо.
Напряжение начинает спадать. Медленно-медленно. Но я чувствую, как уходят из меня сегодняшний вечер, ставшее деревянным тело, испуганные глаза Пата, пробивший барьер Чингиз.
Уходят не насовсем. На время.
Иначе не выжить.
За соседним столиком – какая-то дружная, развеселая компания.
– Рэйн, почитай стихи… – просит кто-то симпатичную молодую девушку. – А?
Девушка не настроена ломаться. Горделиво вскидывает голову… и тут же улыбается, словно подчеркивая несерьезность позы.
Но все затихают.
Лишь стоит по прозрачности стеклаСеребряной ладонью провести…Искусство так рождает зеркала, –Чтоб каждый мог себя в них обрести…Она читает очень просто. Несерьезно читает. Не умея читать стихи, да и не принимая их всерьез, пожалуй…
Мы верим им и тянемся вперед…Иллюзия скрывает тени зла,И наш двойник кривит в усмешке рот…У нас воруют души зеркала.И так легко порезаться о край,Об острый край, и остается боль,И шепчут зеркала: «Не разбивай!..» –В нас заменяя холодом любовь.Мир отражений вязок и жесток,Он рвется из застывшего стекла…И страшно – вдруг еще придет их срок,И завладеют нами зеркала,И вырвется на волю легионФальшиво отраженных ими душ,И мир наполнит звон… Стеклянный звон…Кто победит?… Оркестр, сыграйте туш…