Глубина в небе (авторский сборник)
Шрифт:
«Она хоть умыться способна?» Винь опустил взгляд на дверной проем. В комнатенке и на троих бы места не хватило, но Рейнольт просунула голову и плечи внутрь. Без труда закрепившись на локтях, она с напряженным интересом глядела на Эзра с Триксией.
— Доктор Бонсол делает большие успехи, она даже лучше наших лингвистов, а они фокусированы еще с выпускных классов. Благодаря ей мы научимся языку пауков даже раньше, чем те вернутся к жизни.
Эзр снова коснулся плеча Триксии, и та снова отдернулась. Не от страха, не от гнева, а так, словно надоедливую муху сбрасывала.
— Ты меня помнишь, Триксия? — Ответа не последовало, но
Рейнольт вмешалась:
— Для первого визита достаточно, флот-менеджер. — Она жестом выгнала его из клетушки.
Винь стал протискиваться наружу. Триксия не сводила глаз с дисплеев. Что-то вроде этой сосредоточенности и привлекло некогда его интерес. Она была трехземельницей, из тех немногих, кто попал в экспедицию Чжэн Хэ без близких друзей или семьи. Она мечтала изучать подлинно нечеловеческие расы, узнать то, что было прежде человеку недоступно. Она гналась за этой мечтой яростно, как самые смелые торговцы Чжэн Хэ — за своими. И вот она получила то, о чем так мечтала. Но не более того.
На полпути к двери он остановился в воздухе и глянул ей в затылок.
— Ты счастлива? — спросил он тихо, не ожидая ответа.
Она не обернулась, но пальцы замерли над клавиатурой. Ни вид его лица, ни касание руки не произвели на девушку впечатления, а слова глупого вопроса заставили остановиться. Где-то в любимой голове вопрос пробился сквозь многослойную преграду фокуса и был удостоен кратких размышлений.
— Да, очень.
И пальцы снова застучали по клавишам.
Винь не запомнил, как вернулся во времянку, да и после этого в памяти удержались лишь обрывки. Например, встреча с Бенни Вэнем на стыковочной палубе.
Бенни хотел поговорить.
— Мы вернулись раньше, чем я вообще надеялся. Ты себе не представляешь, какие у Синя пилоты! — Он понизил голос. — Одна из них — Ай Сунь, ну, с «Невидимой руки». Она была навигатором. Одна из наших, Эзр. Но она вроде как мертвая внутри, как и все остальные пилоты и программисты авральников. Синь сказал, ее фокусировали. Он сказал, ты можешь объяснить. Эзр, ты же знаешь, мой папа в Хаммерфесте. Что там…
Больше Эзр ничего не запомнил. Может, он накричал на Бенни, а может, просто оттолкнул и пролетел дальше. «Вам придется объяснить про фокус вашим людям, и, если они сумеют принять новое знание, остатки наших флотов, возможно, выживут».
Когда к нему вернулась способность соображать, Винь обнаружил, что висит один в центральном парке времянки и совершенно не понимает, как сюда попал. Парк раскинулся вокруг, с пяти сторон нависали лиственные кроны. Старая пословица гласила: «Без бактериальной ямы базе не прокормить обитателей; без парка обитатели потеряют души». Даже на таранниках, глубоко в межзвездной тьме, всегда есть капитанский бонсай. Во времянках покрупнее, на хабитатах с тысячелетней историей в системах Канберры и Намчема парку отведен самый большой участок конструкции, километр на километр природы. Но даже крохотный парк нес в себе тысячелетнюю мудрость дизайна Чжэн Хэ. Этот создавал иллюзию лесной чащи, наводил на мысль о
Парк тонул в густеющих снизу сумерках. Справа между деревьями просвечивала тускнеющая фальшнебесная лазурь. Винь подтянулся и, перебирая руками, вылез на твердую почву. Путешествие было недолгим: в любую сторону парк не простирался дальше двенадцати метров. Винь опустился на глубокий мох у древесного ствола и прислушался к звукам остывающего лесного вечера. Мелькнула по небу летучая мышь, где-то рядом музыкально запело бабочкино гнездо. Летучая мышь, надо полагать, не настоящая. В таких маленьких парках крупным или быстрокрылым животным не прокормиться. А вот бабочки, вероятно, подлинные.
На благословенное мгновение все мысли оставили его…
…чтобы вернуться и вонзиться заточенными кинжалами. Джимми мертв. И Цуфэ тоже, и Фам Патиль. Умирая, они убили сотни других, в том числе людей, которые, может, знали бы, что теперь делать. «А я остался жить».
Еще полдня назад знание о том, что в действительности случилось с Триксией, свело бы его с ума от бешенства. Теперь гнев разбился о стыд. Эзр Винь тоже приложил руку к гибели «Далекого сокровища». Окажись Джимми чуть «успешней», в Хаммерфесте тоже бы все погибли. Неужели быть идиотом и поддерживать идиотов — такое же зло, как предательская атака? Нет, нет, о нет! Но ведь, как ни крути, Джимми погубил значительную часть выживших после атаки. «И я должен искупить его вину. Я обязан объяснить про фокус нашим людям, и, если они сумеют принять новое знание, остатки наших флотов, возможно, выживут».
В горле у Эзра встал комок слез. Он должен убедить остальных смириться с тем, что сам бы с охотой предотвратил ценой собственной жизни. Ни учеба, ни книги, ни весь опыт девятнадцати лет не подготовили его к такой сложной задаче.
Неподалеку мигнул слабый огонек. Раздвинулись ветки. Кто-то вошел в парк. Неумело пробрался к центральной полянке. Свет скользнул по лицу Виня, потом отодвинулся в сторону.
— Ага, я так и подумал, что найду тебя на земле. — Это был Фам Тринли. Старик ухватился за низко свисавшую ветку и опустился на мох рядом с Винем. — Держись, паренек. У Дьема сердце было в правильном месте. Я ему помогал как мог, но он оказался беспечным сорвиголовой — помнишь, как он говорил? Ни за что не подумал бы, что он такой дурень, а вот поди ж ты. И столько народу погибло. Что ж, бывают и просёры.
Винь повернулся при этих словах; лицо собеседника сероватым комком очертилось в сумерках. Мгновение Винь балансировал на грани применения насилия. Так хотелось расквасить эту морду! Но он лишь отодвинулся чуть глубже во мрак и успокоил дыхание.
— Да, всякое бывает. — «И с тобой однажды может случиться». Конечно, у Нау в парке жучки.
— А, храбришься. Это правильно. — В темноте Винь не видел, улыбается ли старик с издевкой или отпустил дурацкий комплимент на полном серьезе. Тринли скользнул чуть ближе и понизил голос до шепота. — Не принимай близко к сердцу. Иногда надо по камушкам идти. И, думаю, мы сможем этим Нау крутить, как нам надо. Та речуга, которую он выдал, — ты разве не заметил? После всех тех смертей, которые из-за Джимми случились, Нау предлагает примирение. Клянусь, он ее где-то в нашей собственной истории надыбал.