Глубина в небе (авторский сборник)

Виндж Вернор Стефан

И вот начались настоящие сеансы перевода. Фокусированные переводчики Рейнольт хватали все, до чего могли дотянуться, продуцируя полуосмысленные тексты объемами несколько тысяч слов ежедневно. Триксия была лучшей из них, это стало ясно сразу же. Именно ее работа над учебниками физики обеспечила первоначальный прорыв, именно она сумела соотнести письменность со звуками языка, которым пользовались две трети широкополосных радиостанций. Даже среди лингвистов Чжэн Хэ Триксия Бонсол не знала себе равных; как бы она радовалась и гордилась собой, если бы отдавала себе отчет в собственных

достижениях.

— Она бесценна, — сухо, с типичной для себя бесстрастностью заключила Рейнольт. Без похвалы, без садистских ноток, но просто констатируя факт. Триксию Бонсол расфокусируют не скоро, как и Хуньдэ Вэня.

Винь пытался читать все тексты, поставляемые переводчиками. Поначалу — типичный продукт полевой работы лингвистов, где каждое предложение снабжалось десятками указателей на альтернативные значения и способы парсинга. Через несколько мегасекунд переводы стали почти понятны. Там, на Арахне, обитали живые существа, а тут оживали их слова.

Некоторые из фокусированных лингвистов так и не продвинулись дальше семантического эквивалента машинных переводов. Они застряли на нижних уровнях толкования и отбивались от любых попыток постичь способ мышления чужаков. Может, этого и довольно. По крайней мере, им сразу удалось установить, что знаний о предшествующей цивилизации у пауков нет вообще.

— Никаких упоминаний о золотом веке технологии не наблюдается.

Нау скептически глянул на Рейнольт:

— Это само по себе подозрительно. Даже на Старой Земле были хотя бы мифы об утерянном прошлом.

А если вообще существовала первоначальная планета, то это была Старая Земля.

Рейнольт пожала плечами:

— Я вам говорю: любые сведения о прошлой высокотехнологичной цивилизации ниже уровня достоверности. Например, сколь мы можем судить, археология считается второстепенной академической дисциплиной, а не лихорадочной всепоглощающей деятельностью, что обычно для пришедшей в упадок колонии.

— Ах ты ж Чума его побери, — вырвалось у Ритсера Брюгеля. — Если этим ребятам нечего раскапывать, мы в награду получаем шиш.

«Жаль, что вы об этом не подумали, прежде чем сюда приперлись», — сказал себе Эзр.

У Нау вид был грустный и удивленный, но он не согласился с Брюгелем:

— У нас остаются результаты доктора Ли. — Взгляд его скользнул по бывшим Чжэн Хэ в конце стола, и Эзру показалось, что в мозгу авральника оформилась еще одна мысль: «А еще у нас есть флотская библиотека Чжэн Хэ и коробейники, которые для нас ее вскроют».

Триксия теперь позволяла Эзру касаться ее, временами — гладить по волосам, потрепать по плечу. Может, он столько времени провел в ее клетушке, что Триксия привыкла воспринимать его предметом обстановки, безопасным, как любой автомат с голосовым управлением. Триксия обычно работала с наголовным дисплеем; иногда это создавало успокаивающую иллюзию, будто она в действительности на него смотрит. Она даже порой отвечала на его вопросы, пока те оставались в пределах ее фокуса и не мешали взаимодействию с оборудованием или остальными переводчиками.

Большую часть времени Триксия сидела в полумраке,

слушая оригинал и синхронно наговаривая перевод. Некоторые переводчики тоже умели работать в таком режиме, но получалось у них немногим лучше, чем у машин. Триксия, как Виню нравилось думать, действовала иначе: как и прочие, она анализировала и повторяла анализ, но не затем, чтобы вставить десяток дополнительных интерпретаций под каждой синтаксической единицей. Переводы Триксии проникали в смысл фразы, какой рождался в уме говорящего существа, для которого мир пауков был привычным, знакомым местом. Переводы Триксии Бонсол были… искусством.

Но в произведениях искусства Триксия Бонсол не нуждалась. Сперва она жаловалась только по мелочам. Переводчики выбрали для представления результатов альтернативную орфографию, где x*- и q*-глифы изображались диграфами. Это придавало переводам очень экстравагантный и архаичный вид. К счастью, Триксия не первая выбрала эту странную схему. К несчастью, она ввела в обиход слишком много сомнительных новшеств.

В один ужасный день Рейнольт пригрозила отлучить Эзра от Триксии, закрыв ему доступ на ее рабочее место — и в ее жизнь.

— Что бы вы там с ней ни делали, Винь, это ее сбивает с толку. Она дает мне метафорические переводы. Вы посмотрите на эти имена: «Шерканер Андерхилл», «Джейберт Лэндерс». Она отвергает все усложняющие условности, на которых раньше сошлись переводчики. А в других местах вставляет бессмысленные слоги.

— Она делает свою работу так, как должна, Рейнольт. Вы слишком долго общались с автоматами.

Было у Рейнольт одно качество: как ни груба она казалась даже по меркам авральников, ей абсолютно не была свойственна злопамятность. С ней даже удавалось поспорить. Но если она запретит ему навещать Триксию…

Рейнолт мгновение смотрела на него.

— Вы не лингвист.

— Я из Чжэн Хэ. Следуя нашему пути, мы научились языкам тысяч человеческих культур и пары нечеловеческих. Вы же копошитесь в одном уголке Людского Космоса, где все языки основаны на наших же радиопередачах. А бывают наречия, немыслимо далекие от них.

— Да. Поэтому ее гротескные упрощения недопустимы.

— Нет! Вам требуются люди, по-настоящему проникшие в образ мышления чужаков, те, кто сумеет нам показать все важные отличия этой расы от нашей. Триксия дает паукам глуповатые имена? Но ведь эта группа, Аккорд, молодая культура. Их имена еще не утратили смысла в повседневном языке.

— Не все из них, и точно не личные имена. Фактически в повседневной речи пауки объединяют имена и фамилии, ловко интерфонируя их.

— Я вам говорю: Триксия справляется хорошо. Готов поклясться, личные имена пришли из древних и родственных языков. Заметьте, что некоторые из них почти осмысленны.

— Да, и вот это хуже всего. Попадаются имена, очень похожие на ладильские или аминезские. Вот эти ладильские единицы — часы, дюймы, минуты… это же совершенно невозможно читать.

Эзр испытывал проблемы с дурацкой ладильской системой мер, но перед Рейнольт он не собирался их признавать.