Глубина в небе (сборник) (перевод К. Фалькова)
Шрифт:
— И что, мы станем жить и трудиться во Тьме, словно это лишь одна долгая ночь?
— Да! А как вы думаете, зачем вся эта болтовня про ядерную энергию?
— Значит, все мы станем Странниками во Тьме и не останется ни Тьмы, ни тайны, ни Глубины, где отдохновение влачит ум паучий. Наука отнимет все.
— Пф. В этом маленьком мирке больше не будет настоящей тьмы, это да. Но Тьма пребудет вовеки. Вы на улицу ночью выйдите, леди Педура. Взгляните вверх. Мы окружены Тьмой и всегда будем ею окружены. И как заканчивается Тьма с Новым Солнцем, так ужимается Тьма величайшая перед светом миллиона миллионов
И тут папу унесло в рассуждения о космических полетах. Даже у дипломников глаза стекленели, когда папа заводил разговоры на эту тему; лишь свихнутые упрямцы специализировались на астрономии. Так все это странно, перевернуто с ног на спину и панцирем внутрь. Для большинства идея, что такие устойчивые огни, как звезды в небе, похожи на наше солнце, требовала большей веры, чем многие религии.
Дигби с достопочтенной Педурой сидели, разинув пасти, пока папа углублялся в теорию. Дигби всегда нравилась околонаучная часть передачи, и вид у него был совершенно загипнотизированный. Педура, однако, быстро оправилась от первоначального шока. Либо она это уже слышала, либо рассуждения уводили ее с нужного пути.
Часы на стене рубки отсчитывали время до очередной оргии рекламы, которая неизменно завершала передачу. Папа явно решил оставить за собой последнее слово… но Вики подозревала, что достопочтенная Педура следит за часами куда внимательней всех в студии, выжидая тщательно выбранного стратегического момента.
И вправду, клирик приблизила к пасти микрофон и громко перебила Шерканера, сбивая с мысли:
— Все это интересно, но колонизация космического пространства — уж точно не в текущем поколении.
Папа пренебрежительно махнул рукой:
— Вероятно, да, но…
Достопочтенная Педура продолжала тоном академического интереса:
— Итак, величайшая перемена ближайшего будущего — это завоевание грядущей Тьмы в конце нынешнего солнечного цикла?
— Верно. Нам, всем, кто слушает радиопередачу, больше не потребуются глубины. Это обещает нам ядерная энергия. Все большие города получат достаточно энергии, чтобы остаться в тепле на два с лишним века, на все время следующей Тьмы. Итак…
— Понятно. Вот зачем вам нужны эти крупные строительные проекты? Упрятать города под землю?
— Да, и фермы тоже. Нам следует обеспечить…
— И вот, значит, в чем смысл политики поощрения внефазных родов. Вам нужно дополнительное поколение взрослых.
— Не совсем. Это просто особенность нового…
— Итак, Гокнанский Аккорд войдет во Тьму, располагая армией в сотни миллионов Темноходцев. А что делать остальному миру?
Папа, кажется, понял, что наметились проблемы.
— Мм, но остальные технологически развитые страны могут последовать нашему примеру. Более бедные вольны остаться с обычными глубинами, их пробуждение настанет позже.
В голосе Педуры лязгнула сталь внезапно захлопнувшегося
— Их пробуждение настанет позже. Великую Войну выиграли четверо Темноходцев, повергнув самое могущественное государство мира. В новой Тьме у вас будут миллионы Темноходцев. Кажется, что вы готовите величайшую глубинную резню в истории.
— Нет-нет, совсем нет. Да зачем…
— Простите, леди и сэр, наше время заканчивается.
— Но…
Дигби отмел возражения папы.
— Я хотел бы вас поблагодарить за согласие принять участие в сегодняшней передаче, и… — бла-бла-бла…
Педура на сцене слезла с насеста сей же миг, как Дигби закончил речь. Микрофоны отключились, Вики уже не слышала ее слов. Церковница, видимо, обменивалась любезностями с ведущим на прощание. На другом краю сцены папа выглядел обескураженным. Когда достопочтенная Педура скользнула мимо него к выходу, папа слез и пошел за ней, возбужденно что-то доказывая. Педура не обращала на него внимания, если не считать мерзкой улыбочки.
Вики видела, как позади Диди Ультмот переключает эфир на самую важную часть выпуска, рекламу. Наконец она отвернулась от панели. В аспекте Диди сквозило что-то странное.
— Ты знаешь, а идейки у твоего папика и вправду… занятные.
Пошла череда аккордов, которую можно было счесть музыкой, потом слова:
— Острые руки — счастливые руки. Веселая лента избавит от скуки…
Паучьей рекламе на Принстонском радио зачастую уделялось особое внимание. Освежитель после линьки, глазная паста, леггинсы — многие продукты имели определенный смысл, хотя агитация за их покупку — нет. Другие объявления казались абракадаброй, особенно если речь шла о прежде неизвестном продукте, а переводили неотвязники второго звена.
Сегодня на рекламе сидели именно они. Жэюн, Брут и Триксия сучили руками и ногами, оторванные от сигнального потока. Надзиратели уже приближались отвести их в загончик. Толпа, собравшаяся у Бенни, рекламой не слишком интересовалась.
— Не так прикольно, как с детишками, но…
— Ты просек этот выверт насчет космических полетов? Интересно, как оно повлияет на график? Если…
Эзр не прислушивался. Взгляд его был прикован к стене, а болтовня оставалась жужжащим фоном. Триксия выглядела хуже обычного. В ее глазах Эзру чудилось отчаяние. Он часто улавливал там эту эмоцию, и десятки раз Анне Рейнольт ему объясняла, что дело всего лишь в желании Триксии побыстрее вернуться к работе.
— Эзр? — Его осторожно тронули за рукав. Киви. В какой-то момент передачи она проскользнула в бар. Она это и раньше делала: сидела и смотрела передачу молча. Сегодня отважилась притвориться подругой. — Эзр, ну я…
— Не трать слов.
Эзр демонстративно отвернулся.
И поэтому он смотрел прямо на Триксию, когда это случилось. Загонщики уже вывели Брута. Когда мимо Триксии протаскивали Цзоби Жэюн, Бонсол взвизгнула, дернулась из кресла и врезала кулаком девушке прямо в нос. Цзоби рванулась в руках надзирателя, пытаясь увернуться. Ошеломленно уставилась на вытекающую из носа кровь, утерлась рукой. Другой техник схватил вопящую Триксию, прежде чем та успела добавить. Визг Триксии непонятно почему прозвучал на общем аудиоканале: