Глубина
Шрифт:
— Где Глухарев? — спросил я уже серьезнее и, чтобы немного добавить парню стимула, снял солнечные очки, демонстрируя лишенные белков черные глаза.
Вдруг я испытал беспричинное чувство злости. Что-то меня беспокоило. Я ощущал непонятный зуд в области горла, он не давал сосредоточиться и очень раздражал.
Дампир дернулся в моих руках, но я без труда удержал его, и он решил, что лучше ответить на мой относительно безобидный вопрос.
Наверху, в своем кабинете.
— Сколько обученных дампиров в пансионате? Дампир снова попытался освободиться, и на этот раз у него почти получилось. Я удивленно посмотрел
Я не буду столь милой, — добавив в голос рыка, обратилась Амаранта к парню. — Так что лучше отвечай.
Нас всего шестьдесят восемь, — сказал он то, что мы и так знали. — Четырнадцать детей еще в городе, живут с родителями под постоянным присмотром. Еще одиннадцать подростков здесь. Взрослых сорок три, но только двадцать из них достаточно обучены для ведения боя, — вот это было интересно, и я стал слушать внимательнее. — А двадцать три еще ждут своей очереди. Шестнадцать из подготовленных сейчас в пансионате, остальные следят за кланом вампиров или за детьми.
Всего шестнадцать дампиров — это пустяки. С зельем в крови я сильнее любого из них. Теперь понятно, почему они не нападают в открытую на клан Константина. Дампиры просто боятся быть уничтоженными.
Неожиданно мысли сбились, снова вернулось исчезнувшее было непонятное беспокойство. Теперь оно стало только сильнее и настоятельно требовало внимания. Не покидало чувство, что я остро нуждаюсь в чем-то, вот только неясно, в чем именно. Меня с неизвестной целью влекло к дампиру, каким-то непостижимым образом я знал, что он может дать то, что мне так необходимо.
Ты голоден, — Эмми с ходу определила мое состояние. — Поэтому твоя сила тает.
Я думал, что мне не понадобится пить кровь людей, — я ужаснулся, осознавая, что потребность неуклонно растет, причем с бешеной скоростью. Если так пойдет и дальше, я вскоре не смогу себя контролировать.
Это не совсем так. Ты не умрешь, если не выпьешь крови, но голод ты чувствовать будешь, — пояснила Эмми.
— И что делать?
— Терпеть. — Девушка с тревогой разглядывала меня. Легко сказать — терпеть! Когда все внутри рвется обладать чем-то, почти невозможно противостоять этому всепоглощающему желанию. Я хотел крови дампира, страстно мечтал впиться зубами в тонкую кожу шеи и жадно рвать ее на куски. Даже отвращение перед подобными мыслями не помогало бороться с голодом.
Эмми некоторое время со стороны наблюдала за этой борьбой, а потом вдруг отпустила дампира и отошла в сторону.
Возьми его, — предложила она. — Он твой.
Ты подбиваешь меня на убийство?
— Он ведь не человек, — она беспечно махнула рукой.
Какой бы доброй и чистой по натуре ни была Амаранта, в ней все же проскальзывало что-то от тех повелителей ночи, с которыми моя семья ведет непримиримую войну. Но даже это не может отпугнуть меня. Я слишком люблю эту девушку. Видимо, в этом и заключается моя основная проблема.
Пока я рассуждал про себя о последствиях убийства дампира, тот сделал выбор за меня. Оставшись без присмотра, парень решил, что у него появился неплохой шанс сбежать, и ринулся к двери. Конечно, дампир двигался с большей скоростью, чем человек, но я был
Не знаю, сколько это продолжалось, но, по мере того как я насыщался, мной все больше овладевала брезгливость. Наконец я отступил от дампира, и его обмякшее тело упало на пол. Парень был мертв.
Вытерев рот тыльной стороной ладони, я судорожно вздохнул. Эмми положила руку мне на плечо; от неожиданности я вздрогнул, повернулся к ней и убежденно прошептал:
— Я чудовище.
— Кто же тогда я, по-твоему? — Эмми смотрела на меня с сочувствием, но в глубине ее глаз притаились осуждение и легкая грусть от того, что мне пришлось примерить ее мир на себя.
— Прости. — Я осознал свою ошибку, но что-то менять было уже поздно. Странно, но я действительно не думал об Амаранте в таком ключе. Для меня непонятным образом разделились мой случай и ее. Поведение Эмми я воспринимал как нечто должное, себя же я считал чуть ли не маньяком.
Внезапно во мне зародилось еще одно новое ощущение. Это не был голод. Теперь я точно знал, каков он. В этот раз на задворках сознания поселилась безотчетная тревога, она все возрастала, словно ее источник постоянно приближался.
Сюда идут, — произнесла Эмми, и я догадался, что именно так вампиры ощущают приближение своих собратьев. Ведь, будь это человек, я бы просто услышал биение его сердца. Но я не смог уловить ни единого удара, как ни прислушивался, а значит, по лестнице спускался Глухарев. В этом здании он — единственный, не считая Амаранты, чье сердце не бьется.
Надо торопиться, — Эмми потянула меня прочь из комнаты.
Сила вернулась ко мне, и мы пулей взбежали наверх, успев спрятаться за дверью в подвал как раз в тот момент, когда Глухарев показался из-за угла. Повезло, что доктор был слишком занят беседой с дампиром, иначе он бы непременно нас почувствовал. А так он прошел мимо, даже не оглянувшись.
Еще быстрее, чем пришли, мы вернулись к машине. Меня не покидало чувство нереальности произошедшего, я старался убедить себя, что ничего не было, и я вовсе не пил ничью кровь. Я так погрузился в свои мысли, что не заметил, как мы оказались у гостиницы. Видимо, Эмми сильно торопилась, ведь в пансионате уже должны были обнаружить труп дампира. Оставалось надеяться, что они решат, будто это дело рук какого-нибудь кровопийцы.
Дима всю дорогу пытался выведать, как все прошло и каковы пределы моих возможностей, но я хранил упорное молчание и все больше убеждался, что брату не стоит пробовать зелье. Но, не желая расстраивать его заранее, не стал говорить ему об этом, хотя твердо решил, что сегодня же вылью зелье в унитаз. Наверняка есть и другие способы справиться с дампирами. К сожалению, этот план осуществить не удалось, другие дела отвлекли меня. И пусть я не жалею о случившемся, следует признать, что я по собственной невнимательности упустил тот момент, когда все еще можно было предотвратить.