Глубинный путь
Шрифт:
— В ствольном ходе обвал, — объяснял Кротов. — Нужно спасать оставшихся там лифтовых рабочих.
— Так не будем терять времени! — воскликнул Догадов и поспешно направился к выходу.
За палеонтологом пошел инженер, за инженером бросился Тарас. Мы сидели молча, ошеломленные известием о новой катастрофе.
И опять Аркадий Михайлович удивил меня. На него, по-видимому, страшное сообщение никак не повлияло. Он ухватился руками за ручки кресла, подался вперед, словно готовясь к прыжку,
В следующую секунду я понял, что старик знал больше, чем кто-либо из нас.
Едва Догадов открыл дверь и переступил порог, как на него бросился сзади Кротов, схватил его за локти и рванул вниз, стараясь повалить палеонтолога на пол. Кто-то схватил Догадова спереди. Там же очутился Тарас. В одно мгновение перед нашими глазами завертелся клубок из человеческих тел.
Все присутствующие вскочили со своих мест, кое-кто хотел приблизиться к живому клубку, но их остановил энергичный окрик Аркадия Михайловича:
— Товарищи, спокойствие!
В открытые двери вбежали несколько человек и окружили борющихся. Среди них я вдруг увидел Акопа Томазяна.
Догадов оказывал бешеное сопротивление. Он был силен и ловок — тем, кто боролся с ним, победа досталась нелегко. Но вырваться ему не удалось. Через несколько секунд он лежал, прижатый к полу, и с яростью смотрел на своих противников.
Из его карманов вытащили автоматический пистолет, бумаги и какие-то пластинки.
Томазян негромко объявил:
— Гражданин Догадов, он же Виноградов, он же Гэл, вы арестованы!
После этого следователь обратился к нам:
— Успокойтесь, товарищи! Человек, которого вы до сих пор считали не то журналистом, не то палеонтологом, на самом деле имеет совсем иную профессию. Вам не следует также считать его своим спасителем — он только маскировался. Мы имеем неопровержимые доказательства того, что именно он вызвал взрыв в туннеле.
Нетрудно представить себе, какое впечатление все это произвело на нас.
— Позвольте! — закричал вдруг Догадов. — Какое вы имеете право арестовывать меня? У вас нет никаких оснований!
— Не нужно кричать, гражданин, — спокойно остановил его Томазян. — Вот ордер на арест, а через два часа вам официально предъявят обвинение. Вот тогда-то вы и попробуйте высказать свои возражения против моих действий. Если, разумеется, у вас найдутся такие возражения!.. Возьмите арестованного, — приказал он своим помощникам.
Догадова вывели.
Поклонившись нам, Томазян тоже вышел.
Мы смотрели им вслед, ничего не понимая. Вот так палеонтолог!
К Лиде, очень взволнованной всем случившимся, приблизился Аркадий Михайлович.
— Этот субъект в свое время сбросил Тараса с поезда, —
22. РАССКАЗ СЛЕДОВАТЕЛЯ
Я совсем оторопел от такой неожиданности. «Это какая-то трагическая ошибка», — говорил я себе.
Первым моим движением было выступить в защиту Догадова, обстоятельно рассказать о его героизме в туннеле во время борьбы с наводнением. Разве Томазян не мог ошибиться?
Но меня обезоружило заявление Аркадия Михайловича. Вспомнив поведение профессора и Тараса в штольне, интерес профессора к Томазяну и вспомнив, наконец, как многозначительно переглядывались Аркадий Михайлович и Тарас перед арестом Догадова, я понял, что они сыграли в этом деле не последнюю роль. Я больше не сомневался, что письмо, полученное Томазяном перед моим отъездом из Иркутска, было от Довгалюка и рассказывало о Догадове. Может быть, именно это письмо явилось причиной того, что Томазян в последнюю минуту отказался лететь со мной.
Обвинять Догадова в таком преступлении? Это не укладывалось у меня в голове. Я перебрал в памяти все наши встречи, разговоры и не мог вспомнить ничего подозрительного. Единственное, что меня удивляло, это пылкость, с какой Догадов всегда защищал Макаренко. Но ведь и Шелемеха симпатизировал инженеру Макаренко, Саклатвала тоже поддерживал инспектора туннельных работ, Кротов выступал сторонником Макаренко… И этот же Кротов помогал Томазяну задержать Догадова!
Я сидел в своей комнате, думал о случившемся и курил папиросу за папиросой.
Аркадий Михайлович объяснил нам, что, когда Тарас впервые увидел Догадова, ему показалось, словно он где-то уже встречал этого человека. В Северной штольне, встретившись с журналистом снова, мальчик узнал в нем пассажира, который два года назад выбросил его из вагона поезда. Профессор известил об этом Томазяна.
«Но, может быть, Тарас ошибся и тем самым ввел в заблуждение следователя?» — спрашивал я у самого себя.
И сам себе отвечал, что Томазян мог действовать так быстро и энергично, только имея для этого очень важные основания.
«Он назвал Догадова Виноградовым и еще каким-то иностранным именем», — снова вспомнил я.
В это время мне передали от Томазяна записку с просьбой немедленно зайти к нему. Я поспешил выполнить просьбу следователя.
Томазян занимал комнату в доме, где помещался штаб отдела охраны. Дом этот находился на противоположной стороне поселка, почти в полукилометре от гостиницы. Прогулка немного успокоила меня и, когда я очутился с глазу на глаз со своим Холмсом, я вполне владел собой.
— Вы, вероятно, удивлены? — жестом приглашая меня сесть, спросил следователь.