Глубинный путь
Шрифт:
Само по себе это еще не было чем-нибудь необыкновенным. Опытные поезда проходили и двести километров в час, но с такой скоростью они шли только несколько минут. А тут не предвиделось ни одной остановки на протяжении восьми тысяч километров. Даже поверить трудно!
Пассажиры слышали только легкий шум, звяканье и какое-то потрескивание. Иногда немного качало. Это свидетельствовало о некоторых незаметных для глаза неровностях в отдельных местах подземного пути.
Тарас с любопытством разглядывал все вокруг и счастливо улыбался.
Мы занимали
В вагоне поддерживалась ровная температура в двадцать градусов. Воздух был чист, приятен, словно после ночной грозы. Это действовала установка искусственного климата.
В каждом купе имелись регуляторы, при помощи которых пассажиры могли изменять температуру воздуха в достаточно широких пределах. Тарас не мог отказать себе в удовольствии позабавиться этими краниками. За полчаса он успел нас заморозить, а потом устроить баню. Наконец мы общими усилиями отрегулировали температуру.
Специальная доска с циферблатами показывала скорость и местонахождение поезда; были в купе также полочки для книг, для шахмат, радиоприемник с наушниками и даже маленький телевизор.
Часа через два после отхода поезда послышался стук в дверь, и к нам вошла девушка в белом халате.
— Может быть, вы хотите заказать легкую закуску или какие-нибудь напитки? — предложила она.
— Мне бы не легкую, — ответил Набокин, — мне бы поосновательнее.
— Тогда попрошу в ресторан.
— А как туда пройти? — спросил Тарас.
— Ваш спутник хорошо знает дорогу, — ответила девушка и улыбнулась Набокину, которого, очевидно, видела не впервые.
— А мы и забыли, что вы здесь старожил, — сказал я Набокину.
— В таком случае, пойдем в ресторан, — предложил Набокин.
Мы не возражали.
Набокин позвонил по телефону в ресторан и спросил, имеются ли свободные места. Нас пригласили прийти.
— Идемте, — сказал наш проводник и вывел нас в коридор, а потом в тамбур.
Всюду двери закрывались герметически, переходы из вагона в вагон были специально оборудованы.
Мы прошли через восемь вагонов и попали в клуб. Пассажиров здесь было мало: один угол заняли любители шахмат и домино, в другом несколько друзей коротали время в приятной беседе.
За вагоном-клубом шел вагон-ресторан. Немного более широкий и значительно более длинный, чем обычные железнодорожные вагоны-рестораны, он весь был залит электричеством и напоминал оранжерею, столько в нем было цветов и пальм. Тарас заметил, что это, по всей вероятности, влияние ботанических идей Аркадия Михайловича. На столах стояли сифоны с минеральной водой, вазы с фруктами, конфетами и печеньем.
Едва подали первое блюдо, как подошел метрдотель и сказал, что Тараса и меня вызывают к радиотелефону. Мы поспешили к будке, находившейся в конце вагона, и взяли телефонные трубки, чтобы слушать одновременно.
— Вы у телефона? —
— Да.
— Сейчас будете разговаривать.
Через мгновение знакомый голос позвал:
— Тарас! Тарас! Олекса Мартынович!
Голос принадлежал Аркадию Михайловичу.
— Я! Я! — отозвался Тарас. — Вы откуда говорите?
— Из поезда номер два. Москва — Тихоокеанск. Олекса Мартынович, вы слушаете? Поздравляю с победой тихоокеанцев. Передайте в Москве от меня привет. Там вас ждет Черняк. Он устраивает в честь вашего приезда сбор старых друзей. К сожалению, я не смогу на нем быть…
— Мне ждать вас в Москве или возвращаться в Тихоокеанск? — спросил Тарас.
— Приезжай на плантации Верхнего озера. Там мы с тобой попрощаемся, потому что ты и так опаздываешь в школу.
— Аркадий Михайлович! — крикнул я. — Вы уже обедали?
— Вчера обедал, а сегодня собираюсь завтракать.
— Простите, я забыл, что у нас разное время. Ну, а вы передайте привет Тихоокеанску, с которым мы только что распрощались.
Разговор пришлось окончить, так как нашлось немало желающих поговорить со своими друзьями и знакомыми.
Мы хорошо пообедали, послушали музыку, сыграли в клубе на бильярде, потом вернулись в свое купе и легли спать. Я сразу же уснул.
А поезд все мчался, не останавливаясь и не уменьшая скорости.
Не знаю, сколько я спал, но, когда проснулся, увидел над собой чьи-то свисающие с полки ноги. Это был четвертый пассажир.
«Откуда он взялся? — не веря своим глазам, подумал я. — Ведь поезд не останавливался и он не мог сесть на какой-нибудь станции».
Заинтересованный новым спутником, я высунулся и посмотрел вверх. Представьте, как приятно я был изумлен, когда увидел там инженера Кротова.
3. ОПЫТЫ КРОТОВА
— Как, вы здесь? — глядя во все глаза на инженера, спросил я.
— Как видите, — улыбаясь, ответил он.
— Это ваше место?
— Разумеется, мое, если я здесь.
— Нет, позвольте… Это вы четвертый пассажир?
— Да. Я забронировал себе место.
— Так почему же мы не видели вас в Тихоокеанске?
— Потому что меня там не было. В ваш поезд я сел только полчаса назад.
— Но ведь мы нигде не останавливались?
— А зачем останавливаться? Это ведь экспресс прямого сообщения. До Москвы он нигде не останавливается.
И Кротов стал объяснять мне, что сейчас проводятся опыты с посадкой и высадкой пассажиров на полном ходу поезда. Кротов принимал участие в этих опытах и рассказал, как это делается: на станциях специальные вагоны с пассажирами двигаются параллельно главной колее, набирают скорость, равную скорости поезда, и, поравнявшись с поездом, прикрепляются к заднему вагону. Пассажиры из специального вагона переходят в поезд, а те пассажиры из поезда, которым нужно выходить, идут в этот вагон. Вагон отцепляется, продолжает двигаться самостоятельно и останавливается на ближайшей станции, чтобы потом вернуться назад с поездом противоположного направления.