Глубочайшее доверие к жизни
Шрифт:
Но я хочу сказать, что даже если вы станете просветленными – а рано или поздно вы станете просветленными, – вы скажете: «Ну и что? И что дальше?»
Такова трагедия благодарности.
Ты говоришь: «Второе: я чувствую ужасную боль, понимая, что никогда не смогу отблагодарить тебя».
Тебе не нужно об этом беспокоиться. Я и так узнаю. Когда вы счастливы, я безмерно счастлив вместе с вами. Говорите вы об этом или нет – не имеет значения, ваши слова бесполезны. Когда я вижу,
И расслабься – я все равно ничего для тебя не делаю. Все, что с тобой произойдет, будет твоей собственной благодарностью самой себе, твоим собственным подарком самой себе.
Эго ведет многочисленные игры. Вначале оно думает, как отблагодарить, беспокоится об этом. Но когда появляется возможность отблагодарить, эго начинает думать: «А что собственно сделал мастер? Во мне раскрылся мой собственный потенциал – он бы все равно раскрылся, мастер лишь подтолкнул. Даже если бы мастера не было, это так или иначе произошло бы, где-нибудь в другом месте при помощи кого-нибудь другого – или, возможно, вообще без посторонней помощи».
Эго очень хитро, оно критикует все подряд. Эго действует очень тонко…
Несколько дней тому назад я рассказывал о Сарджано. Однажды вечером он пришел ко мне в таком прекрасном состоянии, что я позволил ему прикоснуться к моей стопе, и он испытал чудесное сатори. Дверь открылась – на мгновение он перенесся. В течение всего дня он пребывал в экстазе. Но на следующий день снова проявилось его эго и начало играть с ним в игры.
В действительности быть благодарным мастеру очень трудно. Если вы сможете хотя бы простить мастера, это большее, на что можно надеяться. Если вы сможете простить мастера, этого достаточно! Это все, чего я от вас жду. Очень трудно простить мастера…
Буквально спустя сутки Сарджано начал сходить с ума. В отместку он начал писать мне гнусные письма: «Как ты смеешь? Кто ты такой, чтобы мог дать мне такое переживание?» – правда, не совсем такими словами. Он заявил, что теперь он мой друг, а не ученик, потому что он просветлел. Это маленькое окошко, которое открылось для него, породило в нем огромное эго. Он начал меня оскорблять. Что уж тут говорить о благодарности? Он начал думать, что он больше не ученик, а просто друг – он достиг такого же состояния, что и я, почему он должен оставаться учеником?
Незаметно эго начало проявляться очень агрессивно. Его письма становились все безобразнее и отвратительнее. И все это время он, наверное, думал, что ведет себя по-дзенски. По-дзенски вести себя не так просто.
Мне часто приходится подавлять соблазн приоткрыть для вас дверь. Я часто вижу, что вы на грани – всего один толчок, и вы получите удивительное переживание. Но если я вижу, что ваше эго еще живо, то стоит мне вас подтолкнуть, и оно немедленно набросится на достигнутое вами переживание, завладеет им и сведет вас с ума.
Мне приходится ждать, долго ждать. Дверь нужно открывать очень медленно и постепенно – сразу вы не сможете вместить
Забудь о благодарности. Если ты сможешь меня простить, этого достаточно, это большее, на что я могу надеяться. Прости меня, пожалуйста, когда просветлеешь.
Ты также спрашиваешь: «Есть ли связь между двумя этими чувствами?» – между моей ненавистью к смерти и моей ужасной болью от понимания, что я никогда не смогу отблагодарить тебя.
Да, связь есть, потому что то и другое – смерть. И первое даже не в такой степени смерть, как второе. Ученик должен умереть в мастере – и тогда не останется никого, кто мог бы быть благодарен. Когда внутри вас никого нет – это и есть просветление. Кто тогда будет благодарить? И кого?
Когда ученик исчезает, он также узнает, что мастера не было – он уже давно исчез. Две пустоты встречаются и сливаются воедино. Кто и кого должен благодарить?
Второй вопрос:
Ошо, почему я постоянно думаю о самоубийстве?
Наверное, ты разумный человек. Только глупый человек никогда не думает о самоубийстве. Жизнь уродлива, жизнь – это сущий ад. Очень трудно найти разумного человека, который бы никогда не думал о самоубийстве. Чем человек умнее, тем чаще у него возникает мысль: «Зачем продолжать жить? Ради чего? Ради этой постоянной рутины? Каждый день ходить в офис, каждый день перебирать одни и те же папки, потом возвращаться домой, говорить об одном и том же, читать одну и ту же газету, слушать одну и ту же дурацкую радиостанцию, ложиться спать… лишь затем, чтобы рано утром снова встать, сесть на электричку и поехать на работу…»
И так продолжается изо дня в день, из года в год. Только очень недалекий человек может жить такой жизнью. В противном случае рано или поздно возникает мысль: «Что я здесь делаю? Если жизнь состоит только в этом, если я прожил сорок лет, делая одно и то же, и могу прожить еще сорок лет, делая то же самое, то в чем смысл? Почему не остановить эту игру? Почему не вернуть Богу билет и не сказать: „Все! С меня хватит!“»
Мысль о самоубийстве посещает каждого. Вот почему только человек думает о самоубийстве – ни одно животное об этом не думает. Только человек вынашивает идею о самоубийстве и иногда совершает его. Это говорит лишь о разуме.
Особенно в современном обществе человек часто думает о самоубийстве – потому что современное общество повзрослело, стало умнее, образованнее, искушеннее. В прежние времена в силу многих причин люди не часто думали о самоубийстве. В прежние времена люди не были индивидуальностями. Они были частью групп, каст, религий, государств. У них не было индивидуальной жизни как таковой – а только индивидуальности могут покончить жизнь самоубийством, запомните это.
Когда вы воспринимаете себя как индивидуальность, появляется эта возможность: вы можете уничтожить себя. Раньше человек жил как часть коллективного ума. А коллективный ум – не очень разумный ум. Коллективный ум живет согласно низшему общему знаменателю – он не может достичь наивысших вершин понимания и видения. Коллективный ум живет в бессмысленной рутине, думая, что она имеет смысл – раз все остальные делают то же самое, значит, в этом есть смысл.