Глубоко в моем сердце
Шрифт:
— Полегче, брат.
Но Кир меня проигнорировал. И продолжил гнать по обледеневшей дороге.
Зря, очень зря.
Это была моя последняя мысль, прежде чем на одном из поворотов нас начало заносить.
— Блять, — выругался Кир, пытаясь выровнять машину, но наше скольжение на льду лишь увеличивалось. — Держись, — крикнул он и вытянул передо мной руку, пытаясь пригвоздить к месту.
Все происходило как в замедленной съемке. Я видел, что мы несемся на фонарный столб. Понимал, что не пристегнут. Понимал, что у Кира нет подушек безопасности. И понимал,
Мне так жаль, Лера. Так жаль.
Удар. Боль. Темнота.
Глава 23
Лера
— Ты говорил про короткую тренировку, — пожурила я, когда ответила на звонок Макса.
— Здравствуйте, — услышала я женский незнакомый голос. — Извините, не знаю, как к вам общаться, вы записаны в телефоне Максима Андреевича как — Будущая жена.
Я бы посмеялась над этим, если бы мне с номера Макса не звонила какая-то девушка, которая хотела мне сообщить явно не хорошие новости.
— Здравствуйте. Меня зовут Валерия. С кем я говорю?
— Я медсестра, первой клинической больницы имени Пирогова. Максим Андреевич вместе с братом попал в аварию. Состояние критическое…
Я не дослушала, что мне хотела сказать медсестра.
Ноги сами собой подкосились, и я рухнула на пол, невидяще уставившись на телефон.
Они разбились.
Истерика угрожала завладеть мной, но мне нужно было добраться до больницы и как можно скорее. Не знаю, почему я позвонила отцу, а не вызвала такси, но, по-видимому, тогда мне казалось это логичным.
— Да, родная. Как дела? — веселым голосом спросил папа.
Как только я услышала его, то сразу разрыдалась.
— Они попали в аварию… я не знаю, что мне делать… а если он или они оба не выживут? — кричала я в трубку неразборчиво.
— Значит так, дочка, соберись, не реви. Я сейчас приеду, диктуй адрес. Маме подробнее расскажешь, что случилось пока мы будем до тебя ехать, — успокаивающим, но настойчивым тоном сказал папа.
Пока папа с мамой ехали до меня, я собралась и поискала документы Макса. Кир был за рулем, так что, предполагаю, что его документы были у него с собой. Найдя паспорт и медицинский полис, я побежала вниз, ждать машину отца.
Они уже были возле подъезда. Я запрыгнула в машину.
— Первая клиническая имени Пирогова, — всхлипнула я, все еще находясь в эмоциональном раздрае.
— Пристегнись и не реви. Мы еще даже не знаем, что с ними.
Я кивнула и, зажав руки между коленями, ждала нашего прибытия в больницу.
Когда мы приехали, я почти на ходу выпрыгнула из машины, выкрикнув фамилию парней родителям, и вбежала в здание.
— Костровы Максим Андреевич и Кирилл Андреевич, поступили примерно 2 часа назад.
— Кем им приходитесь? — спросила женщина в возрасте в медицинском костюме за стойкой.
— Невеста Максима Кострова, — без запинки ответила я. — Я даже принесла его документы. Скажите, где они, как они? — мой голос и опухшие красные глаза, должно быть, выдавали мое отчаяние, потому что женщина сразу посмотрела в компьютере и
— Второй этаж. Реанимационное отделение. С лестницы сразу направо, — она указала в направлении лестницы.
— Спасибо.
Поднявшись на второй этаж, я увидела его и, подбежав, крепко обняла, несмотря на то что явно причиню ему боль. Он обнял меня в ответ своей не загипсованной рукой.
— Не хотелось бы тебя расстраивать, но я — не Макс, — горько прошептал он мне в волосы.
— Я знаю, глупый. Я знаю, — всхлипнула я Киру в грудь. — Я просто рада, что ты в порядке. По телефону мне сказали, что вы попали в аварию и состояние критическое. Я не знала оба или один из вас, — он крепче обнял меня.
— Кир, — мои родители подошли к нам. — Как ты? Как Макс? — спросила мама.
Он отпустил меня и сел на стул, как будто ему было тяжело стоять.
— Даже спрашивать не буду, как Вы поняли, что я — Кир, у вашей семьи явно дар к этому, — растерянно сказал он. — Я в порядке, рассекло лоб осколком стекла и сломана правая рука, потому что я пытался удержать Макса, так как этот говнюк не пристегивается, но, очевидно, я хреново справился с задачей. На лбу всего два шва. Ничего серьезного. У Макса все намного хуже — раздробленное бедро, трещина в ребрах, сломана правая рука, но самое хреновое черепно-мозговая травма, — он посмотрел на меня отчаянно. — Прогнозы неутешительные. Он может остаться хромым, а может вообще никогда не очнуться. Он в коме, Лера, — глаза Кира покраснели, он выглядел таким разбитым. — Это я виноват, — он опустил голову и всхлипнул.
— Не вини себя, сынок, — папа положил ему руку на плечо.
— Но это моя вина! Я ехал на высокой скорости, у меня не было подушек безопасности, я был зол и взвинчен, — закричал он, смотря на моего отца.
Я подошла, села перед ним на корточки и обхватила руками его лицо.
— Послушай меня. Макс — сильный, молодой и здоровый мужчина. Он выкарабкается, ты меня понял? Неужели у тебя совсем нет веры в собственного брата?
— Ты не видела его. Он был весь в крови. Обмякший, как тряпичная кукла. Его образ будет преследовать меня всю жизнь во сне и наяву.
— Милый, давай я схожу тебе за чаем или кофе и какой-нибудь едой? Тебе нужно поесть и успокоиться, — сказала мама.
— Не уверен, что мне кусок в горло полезет, но кофе был бы кстати.
— Мне тоже, мам, пожалуйста.
— Хорошо.
— Я помогу донести, — предложил папа.
Они ушли искать буфет. А мы остались вдвоем в пустом коридоре, наполненным лишь болью и отчаянием.
— Я не знаю, как буду без него. Он вся моя семья. Он частичка меня, — прошептал Кир.
— Все будет хорошо, — убеждала я его и себя.
— Кирилл Андреевич, — окликнул мужчина в медицинской форме. — Мы прооперировали Максима Андреевича. В бедро вставили титан, но мы все еще не можем дать никаких гарантий, как пройдет его восстановление, будет ли оно 100 % или нет. Он все еще в коме, но состояние стабильное. Следующие сутки будут решающими. Если спадет опухоль, то возможно скоро он придет в сознание.
— К нему можно? — спросила я.
— А Вы?
— Его невеста.
— Только если ненадолго и по одному. Возьмите на посту у медсестер халаты и бахилы. Вторая реанимация.