Глубже
Шрифт:
Лайфхак: если после всех её обломов она совершила в постели содом – эта девочка была про третье, и надо брать. Если хуже бревна – мозг задробит, до старости не доживёшь… Беги во имя мозга!
Нам не достать жирафа из задницы
Все мы насмотрелись ванильного кинишка, где люди трахаются так, словно Гарри Гудини опять сделал невозможное и достал из задницы жирафа. Идеальные тела с не менее идеальными диалогами и эта одежда (где такую купить?), которую срывает дуновение страсти, пропустив прелюдию с носками. В кино не бывает сухо или чтобы кто-то у кого-то отсасывал.
Нет уж, давайте про нелепости во время секса, давайте про то, чему не стоит придавать значения, даже если у Анджелины Джоли с Брэдом Питтом всё было именно так. Давайте про то, о чём кино всегда умалчивает.
Начнём с того, что никто из нас никогда не врывался домой в поцелуе и не начинал стратегические действия у первой же стены. Во-первых, на этой стене висит домофон, во-вторых, русские люди слишком стеснительные для такой херни, сколько бы «Секса в большом городе» они ни смотрели. В-третьих, даже если она без трусов, пахнет шоколадной фабрикой и у тебя встал так, что можно пакеты с продуктами вешать, – зачем так бездарно тратить импульс дома? Это куда понятней про лифт или туалет в самолёте, но ведь дома есть кухонный стол, плита, окна с видом на Кремль, ну, кровать, в конце концов. Ах да, и, конечно, запахи – прямо весь день пробегали и свежи, как прыскалка для туалета. И флора идеальная, и подмышки «Рексона» держит, как в рекламе. Где бы только такую бабу раздобыть…
Теперь про желание поссать. Почему никто никогда не показывает этого жизненного момента в кино? Когда вы целуетесь, настроены перебудить всех соседей стонами, и вдруг он ласково шепчет тебе на ухо: «Я хочу пописать…» И ведь главное, что ты тоже не прочь. Женщины в этом плане почему-то больше стесняются, чем мужчины. Так зашуганы, что предпочитают молчать, лишь бы не сорвалось.
Да, мы не всегда идём в душ и вытираемся бумажными салфетками. Это, конечно, не так сексуально, но, камон, – после секса хочется расслабиться, а не куда-то бежать.
А ещё кино почему-то опускает юмор в сексе. Ну, вот все эти шуточки, которые вдруг возникают во время страстных прелюдий. Я, если честно, совсем не умею сдерживать себя порой. Начинаю мочить и ржать во весь голос.
Все молчат про воздух, который ты напускал, пока был сзади, и теперь он выходит. Что поделать, выходит всегда громко. Некоторые девушки этого стесняются, что понятно – где вы видели, чтобы Моника Беллуччи, вся такая распаренная на Касселе, и вдруг – «пррррррррррррррррррррррр»!
В следующей сцене он страстно опрокидывает тебя на стол, чтобы доказать свою любовь. Доказал бы, если б не любимая кружка, которая нечаянно падает и разбивается. Ужасный момент! Даже если мужик влюблён, кружку эту, вообще-то, он тоже любил. Причём намного дольше, чем тебя. Так вот, знайте, в эти секунды он скорбит. Трахает тебя и скорбит.
Я это всё к чему – мне тоже порой хочется, чтобы всё было как в кино, и желательно с Натали Портман, но правда в том, что у неё скоро родится третий, и отец – не я. Реальность всегда пахнет хуже, выглядит угрюмей и просит принимать то, чему ни одно кино не учит. Реальность как устрица – мерзкая на вид, но свежая и вкусная, как бы ни пах гриль. Просто не для всех.
Давай пропустим прелюдии
Я люблю
Но иногда я сижу перед девушкой и хочу, чтобы мы пропустили весь этот набор привычных последовательностей. Просто взяли и без излишне долгих размышлений врезались друг в друга. Поступили, как ошибка в самой идеальной системе. Как великие мастера – без лишних движений.
Иногда я смотрю в её глаза и ощущаю, как нам всё это не нужно. Ни ей, ни мне. Нас и так выбрасывает из тел, лихорадит, мы и так огромны, неуязвимы.
Иногда я пережираю игры. Так сильно пережираю, что игра становится дешёвым гоном, на которую никак не хочется тратить время. Зачем искать чёрный ход, когда у тебя многотысячная армия и можно зайти через главные ворота? Иногда на улице холодно, мерзко и вообще ноябрь, поэтому к чему все эти жеманства? Пойдём греться, бежим целоваться. Давай закупим еды, воды, сигарет и закроемся в комнате. И будем любить, пока всё не кончится. Или пусть кончится, перевернись на живот, подложи подушку. Ну давай пропустим в этот раз прелюдии.
Жаль
Я проснулся вовремя. Смыл пот ночной лихорадки душем, заправился таблетками, закапал в обе ноздри, натянул единственную чистую рубашку и вышел из дома. Забыл очки, но было уже поздно – две минуты до взлёта. До падения. Кое-как, жмурясь от солнца, дошёл к месту встречи.
Мисс Дейзи нигде не было. Ни под выдуманными часами, ни даже на соседней улице.
Она позвонила сразу: «Всё перекрыто, буду через тридцать минут» – отлично, зайду за очками. Зашёл, присел на диван, заснул, и мне снились её бледные голени.
Мисс Дейзи всё-таки приехала. Я миной подорвался с дивана, кое-как накрыл себя пальто, закрыл больные глаза очками и выстрелил по ступенькам вниз. Я спал на ходу – через пять улиц вдоль разбитого переулка – здравствуй… те, мисс Дейзи! Прости… те меня, я уснул. Вы настолько лучше, чем все ваши фото, хотя куда уж лучше.
Она стояла во дворе и курила. Эта тонкая девочка в одежде на вырост – ГумбертГумберт, она бы точно вам понравилась!
Мы зашли внутрь, присели, я заказал себе чай. Ещё я заказал пару острых шуток и умных слов, но те, как назло, закончились. Моё кресло было жутко неудобным. «Сейчас ты распахнёшься в улыбке, как форточка, окажешься тёплой-претёплой, и мы будем чудить вплоть до 2080-го», – подумал я и мысленно поцеловал её в губы.
Она была такой красивой, что можно было запутаться в собственных мыслях и признать поражение, хотя никакой войны тебе не объявляли. Она была демоном с белыми, как шум, крыльями. You are a shiver [2] .
Мисс Дейзи уткнулась в меня глазами, как саморез в стену. Её рот открылся, но не свежевыжатый сладко-кислый прыснул мне в лицо. Мисс Дейзи пришла унижать и скалиться. Рви меня на мелкие, ну, так бывает – кто-то вмазал ниже пояса, порезал душу и выбросил её за борт. Кто-то обидел, и теперь ты боишься каждого, кто сильно нравится. Больше грубости, девочка! Хами! Я начал молчать ещё больше. Я закрылся. Жаль.
2
Ты – трепет (англ.).