Глупая серая мышка
Шрифт:
И, застал его стоящим у раскрытого окна.
По какому-то наитию, скользнул взглядом в его ауру… Едва не вскрикнув от удивления.
Вопрос вырвался помимо моего желания.
— Ты знаешь, что ее ждет?
А он молчит, похоже, сомневаясь, стою ли я того, чтобы поделиться со мной своими знаниями. И, не считает меня заслуживающим доверия.
— Все, что я могу сделать для нее, дать ей возможность отдохнуть душой в Небесной. Да еще, провести обряд Ди'Дза'Рат.
— Ты хочешь поделиться с ней своей кровью?! — Не могу
Ох, и зачем я встретил тебя, девочка. Зачем впустил в свою жизнь то, что одним своим присутствием рядом заставляет меняться. Что заставляет беспокоиться о том, кого раньше считал недостойным таких чувств.
— Да, и сделаю это прямо сейчас.
Он отрывается от созерцания моей удивленной физиономии и, решительным шагом направляется к выходу. А я, тороплюсь следом.
Когда еще придется наблюдать за свершением ритуала, в существовании которого большинство драконов даже сомневалось.
Еще подходя к двери, он выпускает с ладони заклинание глубокого сна. Так что в ее комнату мы входим не таясь.
Удачно, что она перебралась в отдельные покои. Сразу, как стало понятно, что ее подружка-эльфийка не прочь остаться со мной наедине. Да и Камилла предпочла избежать ежеминутного контроля со стороны этой ехидной особы. Которая, почему-то, вбила себе в голову, что должна вернуть графиню ее жениху в целости и сохранности.
Возможно, у людей и драконов разное понимание этих двух понятий. Но, на мой взгляд, небольшой роман с моим другом ей ничем повредить не мог. Тем более что ни один дракон не позволит себе ничего предосудительного. Против воли женщины.
О даре убеждения, который присущ всем моим сородичам я предпочитаю не упоминать.
Пока я отвлекаюсь на размышления, отец уже входит внутрь, впуская заранее заготовленные матрицы.
Паутина незнакомых мне заклинаний оплетает внутренние стены и пол снежным узором. Повинуясь короткому жесту, зажигаются магические светильники. А огонь замирает в камине, и воздух становится вязким и липким.
Вспыхнувшим на кончике пальца сиянием, отец выкладывает на полу тринадцать рун. Расположив в центре круга символы Жизни и Смерти.
Потом подходит к кровати, на которой, сбив в ноги одеяло, безмятежно спит девушка. Поднимает ее, словно перышко, не забыв, при этом, поправить тонкую ткань ночной рубашки, прикрывая ноги.
Будь обстановка менее торжественной, не преминул бы уточнить, кого он предпочел не смущать.
А он уже укладывает Таю поверх светящихся линий.
Еще один стук сердца, и его ладонь скользит над неподвижным телом, заставляя его повиснуть в воздухе, на уровне его груди.
Когти на его руке удлиняются, когда он проводит над ее лицом. Прочерчивая на лбу, щеках и подбородке тонкие царапины, тут же наполняющиеся кровью. Которую он, склонившись, слизывает раздвоенным языком.
А
И воздух вокруг них начинает звенеть от древней магии, с которой мне до сегодняшней ночи сталкиваться не приходилось.
Я едва успеваю остановить начавшуюся от переизбытка энергии трансформацию.
А когда вновь поднимаю глаза на проводившего обряд отца, тот уже вспарывает когтем свою руку. Роняя на руны золотые капли драконьей крови.
Он на мгновение поднимает на меня взгляд, и резко выдыхает.
— Уйди.
Но я не сдвигаюсь с места, нарушая его приказ. И не отводя глаз, смотрю, как быстрым движением он рвет изящное полотно, обнажая девичье тело.
Как его когти вонзаются в ее кожу. И два цвета, алый и золотой, смешиваясь, окутывают девушку едва заметным сиянием, пока она не вспыхивает вся.
И как только этот свет становится невыносимо ярким, она, повинуясь его воле, открывает глаза. И их взгляды пересекаются, высекая искры.
Девушка делает слабую попытку подняться с воздушной подушки. И он, подхватывая ее под голову, помогает ей встать. Чтобы, мгновение спустя, впиться в ее губы. И прежде, чем это происходит, я успеваю заметить, как удлиняются его клыки, вонзаясь в нежную кожу.
И ярким светом вспыхивают руны. И стена огня отгораживает от меня две фигуры, слившиеся в одну. И дрожит под ногами камень, и в неистовстве трепещет воздух.
А во мне, где-то глубоко, шевелится самый древний инстинкт. Желание обладать. И я, с трудом преодолевая сопротивление защитных плетений, делаю шаг к центру комнаты.
Перед моими глазами стоит красная пелена, а в груди зреет клич дракона, готового ринуться в бой за право назвать эту самку своей.
Но воздух становится плотнее, чем камень, и я разбиваю кулаки в кровь, пытаясь разрушить невидимую преграду.
Пока она не опадает сама.
И отец, выйдя из круга, не передает мне на руки, спящую танцовщицу. Чье тело скрыто под тонкой белой тканью рубашки.
Мое сердце с трудом восстанавливает ритм, когда я принимаю невесомую ношу.
Поднимаю на него взгляд. И вижу в его зрачках усталость. И насмешку.
Конечно. Как же я мог забыть, что мой отец не только один из самых древних драконов этого мира. Но еще и большой мастер иллюзии.
Вот только… в ее ауре осязаемо полыхают золотые нити драконьего благословенья.
Глава 25
Не люблю уходить на рассвете. Понимаю, что лучше передвигаться днем.
Но, портить рождающийся день, горечью расставания. Выше моих сил.
Проводить нас пришли все, кто не был занят в охране крепости. А некоторые, сменив облик, уже бороздили небо, выразив желание сопровождать нас до границы драконьих земель.
Принц тоже пытался набиться в торжественный эскорт, но я не разрешила. У него есть дела и важнее. Вон, Надин, уже вся на слезы изошла.