Глупцы и Герои. Дилогия в одном томе
Шрифт:
— О, величайший Лю-Пен, — услышала она обращение к ним. — Мы так за вас переживали. Разные слухи ходили о вашем исчезновении. Мы с ног сбились, чтобы вас найти.
Обернувшись, Старшая увидела ужасную картину — верховный Сурьер-пер-Дрегон стоял рядом с ними и, ухмыляясь, держал в своей руке поводок, на обратном конце которого размещалось восемь ошейников. Семь из них оказались заняты сестрами со скованными за спиной руками. Один висел свободным. «Этот для меня», — грустно подумала Старшая.
Все сестры остались в полном
Лю-Пен, так же, как и его подопечная, удивленно уставился на развернувшуюся перед ним картину.
— Смотрите, арт, — радостно потряс верховный поводком. — А у меня семеро, таких как у вас. Ну, правда же, они прелестны! В этот раз я богат на катор-к-каров. У меня еще один есть, — он сделал шаг в сторону, и за его спиной Старшая увидела Винченцо. На нем не было ни ошейника, ни каких других оков. Он шел сам по себе.
— Этот вот бежал с одной из самых охраняемых тюрем шесть раз, — представил верховный Винченцо. — Но осознал свои ошибки и теперь сотрудничает с нами. Он, кстати, оказал неоценимую помощь в поимке вот этих вот… — верховный снова потряс поводком.
— Хватит болтать, — огрызнулся Лю-Пен. — Вы мешаете смотреть мне церемонию.
Такое обращение отрезвило верховного. Его выражение лица резко сменилось с радостно-наигранного на гневно-раздраженное. Но отвечать он не стал. Лишь, так же, как и музыкант встал и начал спокойно наблюдать за церемонией…
Первыми появились снерги. Три творца поочередно вышли на площадь, создали образы со своими именами и произнесли церемониальную фразу, обозначив желание своей расы участвовать в перемирии. Закончив, они покинули площадь, вернувшись в толпу зрителей.
Следом за ними поочередно вышли три верховных вульфонда. Императора не было, он никогда не участвовал в церемонии регистрации и появлялся на конгрессе лишь после начала перемирия. Зато одним из вышедших оказался, взявший сестер в плен верховный. Их он взял с собой, как в насмешку — они стояли на площади, но не могли заявить о правах своей расы — ведь они тут были рабами и не могли стать участниками.
Далее поочередно, по трое стали выходить, называть себя и выражать желание к участию в перемирии представители других рас. Их оказалось довольно много и все делалось неспешно — церемония затягивалась.
Но для Старшей это все проходило как во сне — они провалились, у них не получилось, а ведь победа была так близко. И вот сейчас она стоит в двух шагах от цели, но не может к ней придвинуться и на сантиметр. Это было самое ужасное. Позади стояли плененные сестры, а впереди не было ничего — только шаг в никуда.
Хотя, почему в никуда? Это станет шагом в историю. Ее запомнят на много поколений вперед. Может когда-нибудь она станет для кого-то символом борьбы. Возможно, ее поступок, в будущем, вдохновит других сопротивляться. Может это даже окажется
Все кандидаты уже вышли и заявили о своем желании участвовать в перемирии. Посланники мира, традиционно объявляли последнюю возможность выйти на площадь. И Старшая сделала шаг вперед.
Лю-Пен, хотел ее удержать, но она настойчиво отстранила его руку.
Она сделала еще шаг, и вышла на край площади. Удивленная толпа воззрилась на нее. Еще шаг, еще, и еще — она оказалась в центре площади. Вокруг стояли тысячи зрителей — одних из самых влиятельных персон во вселенной. Они все с удивлением наблюдали за ней. Ее привели сюда как гостя — она имело право здесь находиться.
Оглядев еще раз толпу и остановив свой взгляд на Лю-Пене, опустившем глаза, Князе Игоре, невесть как сюда попавшем, Винченцо и плененных сестрах, смотрящих на нее, почему-то, с уверенностью, она приступила к церемонии.
Начало для нее было самым сложным, ведь в первую очередь она должна представиться истинным именем.
— Я… — начала она и захрипела не в силах продолжить. — Я… — снова попыталась она, но также безуспешно. На нее навалилась невероятная слабость и усталость. — Я… — голова кружилась, в горле застрял ком, не дающий вздохнуть, язык не слушался. — Я… — в глазах померкло, но на смену свету пришла не тьма, пришли воспоминания…
Нет сил открыть глаза — они смыкаются под тяжестью суровой жизни, и тьма принимает Василису в свои объятья — под теплое, уютное покрывало. Но щеки чувствуют тепло — это прикосновение детских рук — маленьких рук ее дочери. Ощущение близкого человека дает прилив сил и выдергивает из забытья.
Ее маленькая дочь сидит рядом и тихо плачет. Маленькие ручки гладят ей щеки, дрожащий голос просит маму и папу открыть глаза.
— Не плач, родная, — с трудом говорит ей Василиса. — Мы почти победили… Помни — наш враг не всесилен, его можно одолеть.
— Но они все мертвы, — тихо, сквозь слезы, звучит детский голос. — Все родители мертвы.
— Так и должно быть… Мы больше не можем жить в этом мире. Мы слишком слабы для него… Но вот вы… вы обязательно справитесь… и победите.
— Но мы же всего лишь дети… маленькие дети…
— Это сегодня вы дети… а завтра… завтра вы станете войнами… могущественными, непобедимыми бойцами, перед которыми не смогут устоять даже хозяева. Они недооценивали нас… и они очень сильно недооценивают ВАС.
— Ты останешься с нами?
— Нет, родная, я не могу. Хозяева отравили наш организм, мы не можем жить, как свободные люди. А жизни в неволе мы предпочли смерть… Не стоит ее бояться. Смерть — это не страшно. Это как сон. Сладкий сон без забот и переживаний, без хозяев и их правил. Мы уходим отдыхать, но вы должны продолжить наше дело… и победить…