Глупости зрелого возраста
Шрифт:
— Супруг-то ваш, тяжелый. Пьяные они всегда весят много. Надо бы добавить, вдруг завтра спина заболит… — Ира выгребла из кошелька оставшиеся деньги, закрыла за мужчиной входную дверь, принесла Рубаняку воды и даже, о непомерное благородство, помогла напиться. Животворная влага и родные стены сотворили чудо. Директор немного пришел в себя.
Лучше бы он этого не делал.
— Что, стерва, — неожиданно произнес и хитро, почти осмысленно улыбнулся, — не по зубам тебе Сева Рубаняк?
Не желая ввязываться в перепалку, Ирина, с тяжким
С такой!
— Что, правда глаза колет? — заорал Сева и бросился в коридор. Не особо церемонясь, он отшвырнул Иру к стене и, как Александр Матросов амбразуру, закрыл собой входную дверь.
— Выпустите меня немедленно! — приказ не только не подействовал, но и вряд ли был услышан.
Рубаняк дважды провернув ключ, вставленный в личину замка, с бурным энтузиазмом возвестил:
— Попалась, пташка? Никуда теперь не денешься.
Новый толчок и стена опять стремительно полетела навстречу Ире.
— Вы что рехнулись совсем?
— Я? Рехнулся? Сама дура.
Неделикатное предположение настолько обидело пьяного директора, что он перешел на «ты».
— Откройте, пожалуйста, — Ирина умоляюще сложила ладони.
— И не проси.
Опасаясь со стороны гостьи решительных действий, Сева попятился к балкону. Однако, не рассчитав сил, зацепился за край ковра и рухнул на пол. Поднялся он на удивление быстро. Не прошло и десяти минут. В продолжении которых Ира с волнением наблюдала за кулаком директора. Ключ был там.
— Сева, ну что вы творите… — жалобный тон не помог. Рубаняк категорически отрезал:
— Будет, как я сказал. — Укоризненный взгляд замер на Ирином лице. — Какая же ты все-таки сука.
— Сука, так сука, — ответила Ира, — только открой дверь.
Что сильнее: конформизм или желание гостьи покинуть его дом обидело пьяного Рубаняка неизвестно, но наказание он придумал отменное: со всего размаху швырнул ключ в форточку.
— Будешь сидеть здесь как миленьк…
Договорить фразу Сева не смог. Проглотив окончание прилагательного, он рухнул на пол и захрапел.
Ира замерла в полной растерянности. Она не верила своим глазам. Мало того, что сегодняшний вечер вылился в триста баксов и испорченный костюм, мало того, что Рубаняк напился и его, как бревно, пришлось транспортировать домой, теперь ей предстояло сидеть в чужой запертой квартире.
Проклиная все на свете, в первую очередь собственную глупость, Ира часа два возилась с замком — пыталась освободиться. Безуспешно. В полночь, остервенев от усталости и нервоного раздрызга, она смирилась, легла на диван и тот час заснула. Утро не принесло изменений. Разве что Рубаняк перебрался с пола в гостиной на кровать в спальню.
Ира заглянула в соседнюю комнату. Директор, разметавшись в белых простынях, сладко спал, подложив ладошки под щеку. Он нашел в себе
…
— Почему, вы не ушли? — По иронии судьбы Сева напялил белый костюм и выглядел в нем, без проблеска мысли на помятом лице, полным идиотом.
— Всеволод Петрович, вы заперли входную дверь, а ключ выбросили в окно. — Ира, само смирение, постаралась нивелировать интонации в голосе.
— Да?
По лицу было видно: Сева не помнит ничего. И ладно, Иру сейчас больше интересовало будущее, а не прошлое.
— У вас есть запасной ключ?
— Какой запасной ключ?
— Ну, такой обыкновенный ключик. На всякий случай, если потеряется главный.
Рубаняк отрицательно покачал головой.
— Нет у меня запасного ключа. Это единственный.
И тут события прошлого вечера воскресли в директорской памяти. Лицо Севы исказила гримаса, ноги подкосились, руки взметнулись к лицу в защитном жесте.
— Боже, я что же, напился? — дрожащие губы с трудом выговаривали слова.
— Как скотина, — подтвердила Ирина. Раз у Рубаняка не было запасного ключа, не имело смысла и жалеть его. — Вы, любезный, Всеволод Петрович, нажрались, как свинья, испортили мне новый костюм и кучу нервов.
— Больше ничего? — В преддверии ответа ужас в глазах Севы стал безмерным. — Ну, я к вам не приставал?
Конечно, можно было, соврать и добить этого урода. Но Сева и так ощущал себя раздавленным. Ира снизошла к правде:
— Нет, тут вы оказались на высоте.
— А где мой портфель?
И снова Ирина явила миру свое непомерное благородство:
— Портфель ваш цел, вот он на тумбе лежит.
— А машина?
— Осталось на стоянке около кафе.
Со вздохом облегчения Севу покинули и остатки сил.
— Я сейчас, на минутку… — он побрел в спальню. Кровать скрипнула, принимая тяжелое тело, и буквально через минуту тишину квартиры наполнили рулады богатырского храпа.
— Вот, урод.
Рубаняк не вынес мук позора и дезертировал. В безопасном царстве Морфея не существовали угрызения совести, укоризненные взгляды подчиненной и ответственность за учиненное безобразие.
Ирина поднялась, прошлась по квартире, еще раз подергала входную дверь. Увы, и еще раз, увы. Ничего не изменилось. Выбраться из ловушки она по-прежнему не могла.
«Надо было вчера позвонить девчонкам или Косте, они бы нашли слесаря и вызволили бы меня…» — Ира с сомнением покачала головой. Если бы хоть одна живая душа увидела ее вчера вечером и тем паче сегодня утром, она бы умерла от позора. Есть вещи и события, о которых не надо знать даже близким людям.
А ведь начиналось все почти хорошо. Кафе, в которое привез ее Сева, оказалось очень уютным, ужин вкусным и даже беседа, после первого бокала вина, обрела мирные тона, предвещая полное согласие.