Гляди в оба
Шрифт:
— Да я сейчас вообще всех урою, — вдруг заявил тихий. — Хочешь, прямо с крыши эту дуру сброшу? А чего, и сброшу!
Ничего себе, однако, заявочки. А ведь такой интеллигентный на вид человек. Какой-нибудь радиофизик, физик-шизик.
— Брось, Лех, тебе нельзя попусту растрачиваться, — философски заметил круглолицый, в кожанке. — Тебе-то какая, хрен, разница? Ты, что ли, хозяин всего этого барахла? Пусть Сеня и печется.
— Так что, здесь еще одна радиостанция будет, что ли? — Я несколько сбавила тон, чувствуя, что скандалом от технарей ничего не добьешься.
— Да уж, с вами,
Ого, этот тихоня, оказывается, кипел в душе злобой на совок и готов был задушить меня голыми руками, как его типичного представителя. Как бы не полететь мне с девятого этажа вверх ногами. От таких вот задумчивых и тормознутых очкариков обычно и бывают самые крупные неприятности, по опыту знаю.
— А чего тебе плохого? Чем тебе плохо? — Парень медленно, но верно двигался в мою сторону. — Ну, будет в нашем замшелом Тарасове еще одна радиостанция, ты чего, облезешь от этого? Или десять? Да в Париже их сто — и никому не мешают. Сейчас от «Музыкального бума» вся Москва тащится, а нам нельзя, да? Ты запрещаешь? Вот прямо лично ты, да, мымра рыжая?
— Да нет, — попятилась я невольно от гневного сторонника прогресса, на всякий случай оглядываясь по сторонам. Все же на земле как-то уютнее выяснять отношения. Хотя делать нечего — если этот идиот сделает еще один шаг, придется прямо здесь врезать ему по зубам, ничего не попишешь. — Не я лично. По приказу Тарасова Ивана Ивановича.
Какого еще Тарасова? Что я такое с перепугу несу? Но, с другой стороны, в нашем Тарасове можно плюнуть в сторону и при этом непременно попасть в какого-нибудь начальника по фамилии Тарасов.
— Ах, Тарасова, говоришь? — патриот-интеллигент уже стоял на расстоянии удара. Кажется, я рискую — шибани он меня неожиданно, я и правда полечу с крыши, дублируя судьбу несчастного Птаха. Только этажей придется пролететь поболее, да и дерева спасительного, за которое я могла бы попробовать в воздухе зацепиться, тоже видно не было. А вдруг он и правда псих, у которого справка имеется?
Судя по последовавшим событиям, мое предположение оказалось недалеко от истины. Вместо того чтобы наброситься на меня, очкарик вдруг сам свалился мне под ноги и задрыгал конечностями.
— Ну вот, я же говорил, что не нужно зря напрягаться. Припадок у него, нельзя ему, — пояснил мне невозмутимый толстяк, видно, давно привыкший к зрелищу исходящего пеной товарища. — Сейчас пройдет, минут через пять. Пусть полежит спокойно.
— Да вы чего такого на крышу пускаете? — Мне почему-то все равно было не по себе.
— А чего он, не человек, что ли? Жить-то ему, работать тоже где-нибудь надо… Эх, дурик! Думаешь, они жрать не хотят? Еще побольше нашего.
— Да нет, вы так бы сразу и сказали, что только гайки крутите, — я уже стояла на лестнице. — Тогда я лучше к начальнику вашему пойду, нечего тут…
— Вот и правильно, дуй отсюда, пока не сдуло, — сказал напарник шизика мне уже в спину.
Но я все равно не пожалела, что туда забиралась. Интересный обзор получился с крыши! Александр Петрович
Выбравшись невредимой с крыши, первым делом я отыскала на этаже дверь в дамский туалет. Понятно, почему этот нахал так со мной разговаривал. Тоже мне инспекция. Пуговица на цыганской блузке расстегнулась, вся грудь почти нараспашку. Рыжая шевелюра на ветру еще больше растрепалась. Хорошо хоть парик ветром не унесло. Интересно было бы: «Ах, извините, у меня прическа вниз упала».
Я открыла и внимательно оглядела содержимое своей сумки на длинном ремне, которая всегда, где бы я ни находилась, была у меня на плече. Даже в ресторане я свою сумку-выручалку не оставляю на стуле, когда на минуту отлучаюсь в туалет. Одна моя подруга назвала ее образно «сумкой с ядерной кнопкой». Кнопки, при помощи которой можно вмиг развязать ядерную войну, у меня, слава богу, нет, а вот других, куда более полезных вещей найдется множество.
Помимо всяких помад, расчесок и прочих дамских штучек, есть тут, например, ножик, при помощи которого я могу открыть практически любой замок. Этот ножик мне сделал по специальному заказу народный умелец сосед Толян, который теперь сидит в тюрьме за драку, но и там наверняка вносит неоценимый вклад в развитие декоративно-прикладного зэковского искусства. Или вот веревка. Не очень-то объемный на вид моток, но с его помощью можно спуститься ой с какой верхотуры. Есть и аптечка, разумеется. Такая специальная аптечка частного детектива, в которой практически нет таблеток. Зато есть беруши — прокладки для ушей «берегите уши», чтобы не оглохнуть, если при случае придется долго прятаться в каком-нибудь машинном отделении. Пластырь — им можно не только заклеить собственную рану, но еще и залепить чей-нибудь слишком громкий рот.
Сейчас мне, пожалуй, понадобится резинка и декоративные очки с обыкновенными стеклами, которые я нарочно вставила вместо бабушкиных плюсовых.
Эти старомодные, нелепые очки имеют свойство мгновенно уродовать внешность женщины и делать ее лет на десять старше. Так, значит, — волосы заправляем на макушку, прикрываем дебильным шарфиком, очки на нос.
Ребята, берегитесь, идет инспекция! Или нет — милиция.
Теперь я решительным шагом двигалась в офис радиостанции «На всех ветрах», милицейским рывком открыла дверь, ожидая увидеть толпу молодого народа. Но в комнате за столом сидела только девочка с книжкой, устало склонившая пушистую голову. Никого больше…
— Мне нужен ваш директор, Семен Михайлович, — требовательно сказала я, обращаясь к «одуванчику».
— Его нет. И сегодня, наверное, не будет, — ответила девушка, не отрывая глаз от книжки — учебника английского языка для поступающих в вузы.
— А кто есть?
— Никого. Только я пока. Лешка побежал куда-то насчет рекламы. Тарас есть, но он в студии, только через час выйдет. Марина в магазин пошла. А вам что? Вы по какому вопросу? — Девушка оторвалась от книги и только теперь осознала, что перед ней не кто-нибудь из своих рекламных менеджеров, а совершенно незнакомая строгая тетя. — Вы кто?