Гнёт Луны
Шрифт:
Рене и Ил вышли на крышу. От крыши осталось одно название, конечно. Она напоминала больше аккуратный парк с дорожками, стриженой травой, молодыми деревцами, и освещалось все это великолепие фонарями-шарами, что лежали прямо на газонах. Нарядные женщины и мужчины небольшими кучками распределились на крыше. Кто-то болтал у фуршетных столов, кто-то с любопытством торчал у импровизированных сцен-площадок, на которых что-то происходило. Ил никак не могла сфокусировать внимание. Ее отвлекали запахи духов, закусок и амбре возбуждения, которым несло почти от каждого гостя.
К Рене и Ил подплыл
— Я тоже предпочитаю сохранять разум чистым, — согласился Рене, — когда дело касается искусства.
— Я не умею пить, — честно призналась Илона.
— У тебя даже ресницы светятся, — мужчина удивленно вгляделся в ее глаза. — Зачем тебе ресницы и брови красить?
— Это все свое, — криво улыбнулась она.
— Поверю на слово, — хохотнул Рене и повел ее по дорожке, вымощенной мелкой белой галькой, к группе людей, что столпились вокруг кого-то.
Рене с натянутой улыбкой кивнул усатому дядьке, цедящего вино у фуршетного стола особняком ото всех незнакомцев.
— Он тут главный, да? — спросила Ил.
— А ты очень внимательная, — одобрительно хохотнул Рене.
— Да по нему сразу видно, что он шишка.
— Знаешь, он бы не хотел, чтобы его раскрыли, — мужчина пожал плечами. — Он предпочитает делать вид, что не причастен ко всему этому, а потом самым наглым образом подслушивает сплетни о его деятельности. Никто в лицо организатору сомнительных мероприятий не скажет правду.
— Слишком сложно, — Ил скривилась.
Рене и Илона оказались перед нагими недвижимыми девушкой и юношей, которые стояли друг к другу спиной. Гости бесстыдно пялились на них, ощупывали в разных местах, целовали, а пожилая женщина так вообще сцапала парнишку за полуэрегированный член и хорошенько так его помяла. Ил недоуменно посмотрела на спокойного и невозмутимого Рене.
Илона не нашла слов, чтобы выразить удивление и вернулась к созерцанию творящегося безумия. Остальные зрители тоже молчали, пили вино и наблюдали за дамой, которая решила пойти дальше в своем бесстыдстве. Она приподняла подол бархатного платья, опустилась на колени перед юношей и самым наглым образом заглотила его член.
— Идем, — разочарованно вздохнул Рене, когда тетка с мычанием дернула головой, — тут ничего интересного и нового.
— А я вот шокирована, — Ил засеменила за мужчиной. — В чем смысл?
— А ты как думаешь?
— Да без понятия, — охнула Ил. — Это тебе не уродливые утки, в которых можно найти смысл.
— Это ангелы, милая, — цокнул Рене.
— Утко-ангелы.
— Какая же ты упрямая, — потер бровь мужчина. — Ладно, пусть будут утко-ангелы.
Следующая их остановка случилась перед стеклянным кубом, в котором сидела пышногрудая толстушка в латексе и тесной маске на лице — открыты были только глаза, милый приплюснутый носик и чувственный рот. Перед прозрачной тюрьмой стоял стул, на котором восседал пожилой мужчина. Женщина за стеклом гладила себя, тискала за грудь и не отрывала взгляда от гостя, яростно копошащегося в ширинке. Развратник
— Ты не против, если я взгляну на даму повнимательнее? — тихо спросил Рене.
— Нет, — испуганно шепнула Илона.
Рене просочился между других зрителей, сел на стул и с интересом уставился в томные глаза пышной красотки, в зрачках которой мелькнула к нему темная похоть. Женщина закусила губы и медленно сжала мягкую грудь в ладонях. Как бы ни изгалялась она, как бы ни тискала она себя за разные места, Рене не отводил взгляда от ее глаз. Даже когда она расстегнула замочек между ног и скользнула пальчиками по сочной розовой промежности, мужчина не вздрогнул, продолжая взирать в ее очи изучающим взглядом. Неожиданно дамочка всхлипнула и разрыдалась, отворачиваясь от флегматичного Рене, который поднялся и подошел к шокированной Илоне.
— Ты ее обидел! — девушка сердито посмотрела в его милое и доброе лицо.
— Я не хотел, — он оглянулся на плачущую женщину. — Что же, слезы — это часть искусства.
Остальные присутствующие задумчиво уставились на рыдающую даму в латексе и с многозначительными вздохами приложились к бокалам с шампанским. Через минуту женщина за стеклом вытерла слезы и опять развратно раздвинула ноги перед следующим гостем.
— Ее заставили сидеть в кубике? — шепнула Ил.
— Нет, — Рене приобнял Илону и повел дальше по газону. — Это одна из довольно популярных в узких кругах художниц. Возможно, мы однажды выставим автопортреты ее вагины в моей галерее.
— Господи, она рисует свою вагину?
— Она отпечатывает ее на холстах, — безразлично ответил мужчина.
— И я тоже могу быть такой художницей, — скривилась Ил.
— Моя мастерская в твоем распоряжении, — Рене лукаво посмотрел на Илону.
— Я пошутила, — Ил поежилась под его взглядом. — Лучше я буду искать смысл в чужих вагинах.
Девушка замолчала. Двое голых мужчин перед ней ласково обнимали смущенную и пунцовую незнакомку. Через некоторое время она выбралась из их объятий, и между крепкими красавцами вклинилась другая гостья.
— Тебе интересно? — Рено скучающе оглядел голых самцов и хихикающую милашечку в коротком платьице.
— Да не особо.
— После медвежьей шкуры это баловство, да? — хохотнул мужчина.
— Рене! — возмутилась Ил. — Это подло!
— Прости, не удержался, — он неловко улыбнулся.
Следующий перформанс предлагал гостям посидеть на спине нагой хрупкой девицы, которую оседлал пьяненький розовощекий парень. Он залпом выпил шампанское и с чистым незамутненным восторгом поднялся на ноги.
— Это унизительно, — Ил посмотрела на любопытствующих гостей, которые возбужденно таращились на прелести и вздернутый зад живой табуретки, источающий густой аромат вожделения.
— Даже если ты любишь унижения? — поинтересовался Рене.
— Вероятно, у меня другие наклонности в искусстве, — девушка печально вздохнула. — Лишь бы все было по согласию.
— Поверь мне, эта крошка согласна на куда более жесткие вещи, — мурлыкнул Рене.
— А ты откуда знаешь?
— Птички напели, — беззаботно отозвался мужчина.