Гнев духов
Шрифт:
Однако оставшаяся ночь прошла спокойно.
Утро принесло в ловушки еще двух зайцев и косулю. И неприятное открытие: пирога начала подтекать. Еще непонятно, как и где — но под слегами на дне явно перекатывалась вода. Золотой Тени охотник ничего говорить пока не стал, вытянул лодку подальше на берег, перевернул, дав стечь собравшийся влаге. Потом положил как обычно: корма в воде, нос на берегу. Занялся добычей, а когда потом заглянул в пирогу — там уже успела набраться изрядная лужа.
— Вот это да… — По спине пробежал неприятный холодок. Без лодки с Мохнатого озера к людям не выбраться никак и никогда. То есть, конечно, если опять дождаться зимы, то можно, по льду. Но повторять прошлое приключение
Тщательно осмотрев днище, он быстро обнаружил место протечки: острый загиб бересты на корме и носу. Похоже, поднятое вверх полотно слегка покачивалось, по чуть-чуть шевеля место сгиба, и оно банально перетерлось. Больше снаружи никаких повреждений он не нашел. Зато они обнаружились изнутри: плетеные «корзинкой» прутья в местах выпирающего наружу излома изрядно протерли бересту сразу во многих местах. Похоже, на волнах, при гребках или толчках лодка все же слегка гнулась, и береста елозила по веткам. Тоже по чуть-чуть. Но этого хватало.
— Может, циновку подложить? — предложила девочка.
— Она сама перетрется за день, — почесал в затылке Могучий Саблезуб. — Нужно что-нибудь гладкое, чтобы само не перетирало, но прочное, чтобы лоза не продрала. Что-то вроде… Вроде тонкого теса. С ним ива не справится и бересты не повредит… С другой стороны, если подкладывать изнутри тес — зачем прутья? Еловые дуги можно опереть прямо на него… Точно, Золотая Тень! Дуги, тес, береста! Как я сразу не сообразил?! Я знаю, как сделать лодку правильно! Чтобы была крепкой и не текла!
Но Мохнатое озеро было не тем местом, где стоило начинать строительство новой пироги. Старую бы спасти — и то ладно. Посему юный охотник спустил дырявую лодку обратно на воду, переплыл на топкую сторону, кое-как вытянул ее на берег и отправился к дальней темной полоске леса, по дороге срезав с одной из березок полоску бересты и на ходу скрутив несколько ковшиков. Дальше все было просто: высмотреть в лесу хорошо различимые темные кроны елей, сделать на коре разрез наискосок, прицепив снизу ковшички — и можно идти проверять ловушки.
В этот раз силки принесли одну косулю, двух зайцев и двух выдр, одна из которых попалась у самой воды, а вторая зачем-то ушла довольно далеко в глубину торфяника. Наверное — в поисках ловушки. Уложив добычу возле лодки, Могучий Саблезуб снова сходил в лес. Надрезы на еловой коре, разумеется, уже успели затечь и застыть, но и в каждом ковшике тоже набралось на три пальца густой смолы, покрывшейся сверху белесым, как паутина, налетом.
— Должно хватить, — решил Камыш. — Много и не надо.
На стоянке он разогрел смолу у костра, поместив ее в один корец, растопил над углями сало росомахи, ловя падающие капли жира в ковшик и переливая в корец со смолой, хорошенько размешал и отставил остывать. Потом поднялся к соснам, нашел выпирающие из размытой глины тонкие корешки, выбрал потоньше, ухватил двумя руками, рванул. Насчет прочности корней Мощный Волк говорил чистую правду: корень не порвался, а выдернулся из земли на несколько шагов с каждой стороны. Подрезав и смотав его, охотник хорошенько сполоснул будущий шнур в воде, после чего взялся за самое трудное: перегнал пирогу к наволоку, вытянул там на пологий берег, перевернул. Развернув берестяное полотно, посыпал его изнутри растертым углем, плотно сложил, туго обтягивая плетеный край, снова развел. Место касания полотен оказалось отмечено широкой черной полосой. Эту полосу Камыш промазал живицей, вязкостью теперь похожей на слегка смоченную глину, сложил полотно снова и, пробивая его проколкой из оленьего рога, стал сшивать корнем, как можно туже стягивая каждый стежок. Дойдя от днища до верха бортов, мысленно обратился к духам за помощью и кремниевым ножом аккуратно срезал бересту на два пальца перед швом,
Не заворачивая на стоянку, он сразу отправился к ловушкам и собрал обильную на удивление добычу: четырех косуль, двух зайцев и еще одну выдру, опять забредшую на много шагов от берега. Для охотника это была гордость, для человека — много работы по разделке и заготовке. Камыш и Золотая Тень провозились до середины ночи, после чего почти без сил рухнули на мат. Но едва успели сомкнуть глаза — волчонок угрожающе зарычал. Могучий Саблезуб поднялся, схватившись за гарпун, нацелился в тень, крадущуюся от осинника — но неведомый зверек передумал и тихо растворился во мраке. Вскоре Пухлик зарычал снова, угрожающе вздыбил загривок, стал наступать на прибрежные камни.
Охотник не выдержал, набросал в еле тлеющий очаг дров потолще. Пламя с треском взвилось к небу, разбрасывая искры. На земле, на камнях и деревьях заплясали зловещие тени самого причудливого вида. Пухлик приопустил шерсть, но рычать не перестал. Подкрался к камням, обнюхал ближние валуны и окончательно успокоился.
— Это выдры, — зевнув, успокоил его охотник. — Спугнули, больше не сунутся. Пошли спать.
Но перед рассветом рычание волчонка разбудило его снова. Подхватив гарпун, Могучий Саблезуб вскочил, готовый метнуть оружие в цель, но… Но оказалось, что воришка подкрадывался не от осинника, а с другой стороны. Пока охотник крутился, росомаха не зевала, и Камыш увидел лишь высоко задранный хвост стремительно улепетывающего зверя. Без бросательной палки так далеко было не попасть. Он опустил гарпун, встретил укоризненный взгляд Пухлика и виновато развел руками:
— Ну да, зазевался. Ты молодец, я разиня. Но пока кормлю тебя я, а не наоборот. Так что помалкивай.
Ложиться снова смысла уже не имело. Охотник столкнул лодку подальше на воду и стал ее укладывать. Молодые люди могли с гордостью сказать, что потратили дни не зря. Обжаренные для сушки ломти мяса занимали целых три корзины, наскоро сплетенные девочкой из здешней лозы вперемежку с ольховыми ветвями. Еще одну корзину с редким плетением наполняли обожженные в огне глиняные комья. Потомки Хозяина Реки уже давно заметили, что запеченное в глине мясо сохраняется намного дольше, чем просто обжаренное. Правда, не всегда, а когда ком остается после запекания целым, не трескается. Избавляться от мелких трещинок они тоже научились, обмазывая еще горячие комки звериным жиром. А еще — такое мясо было куда вкуснее сушеного.
Вставшая Золотая Тень помогла ему скатать мат, старательно уложила на носу подсохшие шкуры косуль, зайцев и выдр, сверху бросила волчьи. Теперь ее место стало мягким и высоким. Девочка тут же этим воспользовалась: улеглась на живот и опустила руки в воду:
— Какое озеро тут теплое, Камыш.
— Мелкое очень. Быстро согревается.
— Искупаемся?
— Ну, не знаю… — задумчиво произнес он, проходя вдоль пироги, и вдруг кивнул: — Давай!
И быстрым толчком скинул ее за борт. Золотая Тень завизжала, принялась брызгаться — но Могучий Саблезуб нырнул, юркнул под лодку, прячась от гнева девочки. Та, стянув с себя мокрую тунику, нырнула следом, выглядела ноги и резко дернула их на себя чуть выше пяток. Охотник только охнуть успел от неожиданности и рухнул на спину. Довольная собой победительница попыталась его оседлать — но юноша оказался сильнее, поднялся вместе с ней и отбросил далеко в воду.