Гнев Гефеста(Приключенческая повесть)
Шрифт:
— Повод не столь значительный, — снова усмехнулась она, — но… все равно повод.
Усмешка озадачила Измайлова: не дурачит ли она его?.. И все-таки согласилась пойти к нему… Нет, просто у нее выработалась такая привычка все иронизировать…
Он выпил, она лишь пригубила. Отрезала ломтик яблока и лениво стала жевать.
— Я слушаю тебя.
— Хорошо. — Он налил себе еще. Выпил. Голова зашумела сильнее, но решительности прибавилось: чего он, собственно, теряет? Ничего. Да и не из тех она женщин, перед которыми стоит разыгрывать комедию: ходит
Брови ее чуть изогнулись и тут же распрямились. Она сделала еще глоток.
— Может, не надо?
— Что «не надо»? — не понял он.
— Про любовь не надо, — пояснила она. И еще отхлебнула. — Не от тебя первого слышу я эти слова, а что это такое? — Она пожала плечами. — Может, ты объяснишь?
Он подумал и помотал головой. Действительно, а что такое любовь? Да, Вита нравится ему, как не нравилась еще ни одна женщина. Но ведь нравились ему и другие. И в школе, и в институте, и в академии, пока не встретилась Галина. Тогда ему показалось, что лучше Гали нет, и он сделал ей предложение. А, оказывается, есть…
На кухне зашипело — закипела вода в кофейнике. Он сходил, засыпал кофе, выключил газ.
— Вот видишь, даже ты, маг и волшебник, умеющий по черным снимкам читать людские судьбы, не знаешь, что это, — насмешливо сказала она.
— Любовь не надо объяснять, ее надо чувствовать, — попытался он выкрутиться. — Неужели ты никого не любила?
Она пожала плечами.
— Нет.
— А Батуров? — удивился он ее откровенности.
— Батуров, — повторила она с каким-то придыханием, похожим на вздох, и в глазах ее, кажется, исчезли смешинки. — Андрей хороший, добрый человек…
Она остановилась, чего-то недоговорив. Он решил ей помочь:
— Но выпивоха?
— Верно, — кивнула она. — Был… Продолжай, я рассчитывала кое-что узнать о нем.
— Потому и согласилась пойти ко мне? — напугался он.
— Ну… — неопределенно пожала она плечами. — Итак, был выпивохой…
— Хороший испытатель, — подчинился он ей. — Никогда не болел и никаких трещинок ни в одном позвонке не имел. Остальное ты, наверное, знаешь лучше меня. — Он долил ее рюмку и наполнил свою. — Давай лучше выпьем за него.
Она снова только пригубила.
— Что ты имеешь в виду? Что, он был женат?
— Да. — Его начинала злить ее дотошность. Зачем она пришла? Чтобы выспрашивать об Андрее, — так уже поздно, — или?.. — И что у него была Оленька, любовница.
— Это я тоже знала.
— И что же ты в нем нашла?
— Он холост, милый доктор. — В ее глазах снова запрыгали чертики, и он не знал, что за всем этим — чертиками, «милый доктор» — кроется. — И он доказал, что любит меня: бросил пить, сделал предложение. А чем ты докажешь, милый доктор, свое заверение?
Она погладила его по лицу, и кровь бурной волной ударила в голову, в грудь, в кончики пальцев. Ему стало жарко, и он встал, рванул с шеи галстук, расстегнул рубашку.
— Что? Все, что ты хочешь. Что в моих
— А что в твоих силах?
Ее глаза, в которых прыгали чертенята, маленький рот с сочными губами дразнили его и сводили с ума. Голова туманилась, и он никак не мог сосредоточиться. Действительно, что в его силах? Бросить жену и жениться на ней? А работа? Его тут же выгонят из центра… Да и женитьба ли ей нужна? На ум пришли слова старинной, слышанной еще в детстве песенки, и он пропел:
— Будешь ходить ты вся в золоте шитая, спать на лебяжьем пуху.
— О-о! — удивилась она. — Ты даже петь можешь.
Шнурок на блузке то ли ослаб, то ли развязался, и он увидел белую полоску незагорелой груди. Руки сами собой обвили ее талию, губы потянулись к губам. Она, все так же дразняще смеясь, заслонилась от него ладошкой.
— Успокойся. Сядь. — Она чуть потеснила его, и он оказался у дивана.
— Хорошо. Давай посидим вместе на диване. — Он сел, увлекая ее за собой, и почувствовал — что-то мешает. Та самая проклятая Галинина шуба. Вот напасть! Теперь он снова перебросил ее на спинку кресла.
— Весь вечер тебе мешает эта шуба, — засмеялась Вита.
— Всю жизнь! — рявкнул Измайлов. И вдруг его осенило: — А хочешь, я тебе подарю ее? Шикарная шуба, тысяча рэ, еще не ношенная.
— Подари, — просто ответила она.
Он вскочил обрадованный.
— А ну-ка, — взял шубу, накинул ей на плечи. — Примерь.
Вита оделась, подошла к зеркалу. Шуба будто шилась по ней.
— Вот кто настоящий ее хозяин! — воскликнул Измайлов. — И вот кто достоин ее носить!
— А что скажет жена? — насмешливо прищурила глаза Вита.
— Плевать, что она скажет. — Измайлов не хотел об этом думать. — Я покупал шубу. И все равно она ее не носит, бережет. Только сушит каждое лето вот у окна.
В прихожей зазвонил звонок. Сто тысяч чертей! Он совсем забыл, что сквозь стены слышно, как сквозь папиросную бумагу. Кого это еще черти несут? А ноги его то ли от «Камю», то ли от страха одеревенели. Пока он раздумывал, что предпринять, Вита подошла к двери и открыла ее.
В проеме, онемевшая от удивления, с открытым ртом и квадратными глазами замерла соседка, жена подполковника Козловского.
ГЛАВКОМ ПОСТАВИЛ ЗАДАЧУ
Ясноград. 7 октября 1988 г.
Гусаров, оценив обстановку, в которой погиб Арефьев, пришел к выводу, что причину катастрофы надо искать либо в самой катапульте, либо в испытателе. По этому пути шел и Петриченков, сосредоточив внимание на «Супер-Фортуне», вернее, на ее конструкторе: изучал его деятельность с первого дня пребывания в Ясно-граде. Если бы Гусаров не знал Веденина, пожалуй, и он первой версией выдвинул бы какой-то просчет в его изобретении, но слишком многое проходило на его глазах и очень уж большая вера была в этого молодого талантливого человека.