Гнев Гефеста(Приключенческая повесть)
Шрифт:
Девушки и парни громко захохотали. Засмеялся и Измайлов, хотя глаза обеспокоенно приковались к тому месту, где упал Свиридов. Но опасность ситуации все поняли тогда, когда волна обнажила распластанное и беспомощное тело.
Игорь, парни и Измайлов кинулись в воду.
Поймать и вытащить на берег Свиридова удалось быстро, но когда спасатели взяли его под руки, он взвыл от боли.
Его опустили на гальку.
— Что с тобой? — склонился над ним Измайлов.
— Рука, — заскрипел зубами Свиридов.
Измайлов стал ее прощупывать — раны не было, — а у предплечья уже обозначилась опухоль; и едва
— Ну натворил! — Измайлов был вне себя. — Говорил же! Что теперь? Конец месяца, весь коллектив без прогрессивки… Веденин голову снимет…
Свиридов лишь стонал на его причитания.
— Перестань! — прикрикнул на него Игорь. — Идти можешь?
Свиридов умолк и, опираясь на левую, здоровую руку, стал подниматься. Игорь и Измайлов помогли ему.
— В автобус! — скомандовал врач.
Прибежали Козловский и Грибов. Они то ли видели «акробатический этюд» Свиридова, то ли без слов поняли, что произошло, — оба были в растерянности, обескураженные. Игорь искренне им сочувствовал: руководителя завтрашнего эксперимента с планирующим парашютом и начальника парашютно-десантной службы ждут пребольшие неприятности.
— Вывих, перелом? — наконец вымолвил Козловский, просительно заглядывая в глаза доктора, словно тот ответом мог помочь делу.
— Какая разница, — раздраженно буркнул Измайлов. — Все равно к испытанию он не годен.
Козловский схватился за голову.
— Что же делать? Что делать?..
Отсрочка эксперимента с планирующим парашютом расстроит и Веденина, подумал Игорь. Конкуренты и без того зуб на него точат, где только могут ставят подножку, порочат его изобретения, а теперь появится еще один повод. И коллектив не очень-то будет доволен, если не получит прогрессивку. И он принял решение.
— Не паникуйте. На эксперимент пойду я.
— Ты? — Козловский недоверчиво уставился на Игоря. В глазах блеснула надежда и тут же погасла.
— Веденин ни за что не разрешит.
— Разрешите вы, Венедикт Львович, — твердо сказал Игорь. — У Веденина без этих мелочей забот хватает.
— А что, идея! — обрадовался Измайлов. — В случае чего объясню, что надо было проверить Арефьева после госпиталя на более простом и легком эксперименте.
Козловский облегченно вздохнул.
«Унылая пора! Очей очарованье!..» Не зря великий поэт любил осень. Несравненно прекрасна она ранним утром, когда солнце еще не взошло, но уже обагрило небосвод и высветило все многоцветие красок — нежных, чуть притушенных почти невидимой дымкой тумана. Все еще спит — бархатные георгины и пестроцветные астры на клумбе, вьющиеся розы у входа в КДП и стреловидные тополя вдоль дорожек, застывшие как часовые; виднеющийся за аэродромом лес и далекие вершины гор; спят еще и самые ранние птицы — самолеты, опустив в сладостной истоме крылья; только у вертолета уже суетятся люди, словно тормошат его, будят от крепкого сна. И небо, чистое и бездонное, кажется от этой благостной тишины еще прекраснее, еще притягательнее; оно светлеет на глазах, багрянец поднимается выше, а у горизонта уже появляется золотистая каемка, преображающая и вторую, западную половину небосвода — из фиолетовой в синюю, из синей в лазоревую.
Сколько раз Игорь наблюдал за восходом солнца и каждый
Чихнул, заурчал вертолет — проснулся, — Игорь зашел в парашютоукладочную, открыл опломбированный им же накануне шкаф и достал оттуда два парашюта — экспериментальный и запасной.
Новый парашют, очередной прыжок с вертолета. Ни то ни другое не волновало испытателя: он так привык к подобным экспериментам, что они стали для него обыденной работой. Работой, правда, не простой, требующей ясной мысли, собранности, ловкости. Особенно при прыжках с вертолета: четыре десятка лет прошло, как создали эти уникальные, многоцелевые машины, а вот покидание их остается делом сложным и опасным — при малейшей оплошности можно угодить под несущий или хвостовой винт. Конструкторы поначалу предложили отстреливать лопасти при аварийной ситуации, но это породило другие сложности: вертолет падал как камень, и покидание усложнялось; да и отстрелянные лопасти являлись угрозой. Пришлось ограничиться строгими правилами аварийного покидания, разработанными испытателями, участие в которых принимал и Игорь.
Планирующий парашют уже испытывался в воздухе. И с манекеном, и с испытателем из самолета. Данные превзошли ожидаемое: парашют обеспечивал более мягкое и плавное приземление.
И все-таки Игорь не обольщался — новинки зачастую преподносят сюрпризы, поэтому вчерашнюю половину дня он посвятил тщательной подготовке.
У вертолета Игоря поджидали полковник Козловский, подполковник Грибов и капитан Измайлов. Старший группы дал последние ценные указания: не зарываться, не рисковать, все делать строго по инструкции. Пожелал счастливого приземления и ушел. За Игоря взялся Грибов: прощупал пульс, помог надеть парашюты, проверил вытяжные кольца. Еще раз напомнил:
— Никакой отсебятины. Кольцом пользоваться только в случае отказа автомата. Планирование по спирали, приземление — в круг. Ясно?
— Как божий день, товарищ подполковник, — пошутил Игорь. — Да вы не волнуйтесь, все будет, как учили.
— А мы и не волнуемся, — хлопнул Грибов Игоря по плечу. — Пошли.
Командир экипажа вертолета доложил: двигатель опробован, экипаж к полету готов.
— Тогда по коням. — Грибов шутил, но лицо оставалось озабоченным: посылая Игоря на эксперимент, он и Козловский шли на серьезное нарушение, и в случае малейшей неудачи им влетит по первое число и за Свиридова, и за подставного испытателя.
Грибов первым к люку пропустил Игоря, поднялся за ним и сел рядом. По другую сторону примостился Измайлов и тоже потянулся к пульсу.
— Успеешь, дорогой доктор. Чувствуешь, как здесь дынями и яблоками пахнет? — спросил Игорь.
Измайлов повел носом.
— Эмалью, бензином и чуточку аптекой — от меня.
А Игорю запах дынь и яблок щекотал ноздри, вызывал аппетит. Вернусь с полигона и махну на рынок, решил он.
Когда командир экипажа вошел в вертолет и проходил мимо, Игорь придержал его за руку.