Гнев генерала Панка
Шрифт:
— Анарал заехал по пути пивка попить, а гномы собрались кучей и плюх ему накидали. Да как знатно накидали — он даже смекнул, что что-то вокруг происходит. Изволил чего-то обидеться, военных умов нам не понять…
— Гномы? Такой-то репе? Да что у них там, слёт чемпионов был?
— Сам было усомнился, но он стоит на своём. Дескать, гномы виновны во всем мировом непотребстве и потому не место им в нашем гоблинском оплоте. А ты против?
Хастред призадумался и, поёлику начитан был о знаменитых боевых действиях солидно, враз смекнул то, что генерал осмысливал на протяжении всего своего извилистого пути. То есть — что идея задраться с нахальными гномами, которых в Хундертауэре всё равно не может оказаться так уж много, определенно неплоха, но требует некоторых усилий и стараниями легендарного генерала вполне может развиться в что-то позначительнее обмена мнениями с оными гномами. А оказавшись волею судеб в самом эпицентре событий, лично он, Хастред, может приобрести то единственное, чего никак не добыть в копошильских
«Проникся, — с неудовольствием догадался Чумп. — Вона как лупетки заблестели. Анарал будет в восторге. Я ему обещал штабного писаря, а получит он конкретного сержанта».
— Кстати, ты из лука не научился, пока тут прозябал? А то я лук привёз такой, что любо-дорого. Только вот никто на него не зарится…
Стрелять из лука Хастред, конечно, не научился. В городе ему было просто недосуг. Тем более что он где-то (наверное, всё там же, толкаясь среди благородных в таверне с видом на парикмахершу или читая рыцарские романы) понахватался всяких глупостей вроде того, что герои, дескать, из луков не стреляют. Они врываются в стан врага верхами и обихаживают кого ни попадя двуручными мечами. Ну книжное он был создание, не знал, сколько эдаких конно-мечных героев имеет на счёту каждый нормальный, не афиширующий своих подвигов специалист по луку. Если о чудесных свойствах хорошего меча написано немало трактатов, а в эффективности топора Хастред с детства убедился сам, то лук пока что не попал в сферу его интересов.
Сейчас, однако, это книгочейного гоблина вовсе не занимало. К гномам он в принципе был нейтрален и у одного даже временами столовался, когда финансы позволяли. Кормил тот довольно вкусно, подавал все кушанья в чистых мисках и даже научил кёльнера спрашивать у трапезующих, не желают ли они помыть руки после трапезы. Так что ничего личного. Но вот мысль появиться перед стригущей нимфой в лампасах или настоящих рыцарских доспехах и осенённым мировой славой серьёзно завладела сознанием Хастреда.
— Пошли! — рявкнул он, мячиком подскочил с порога, погрозил зачем-то кулаком в окно соседнего дома и отправился знакомиться с генералом.
…Утро застало команду генерала на постоялом дворе хуманса Вонифатия. Хастред был, как уже указано, малый с головой и собратьев в свою берлогу не повел. То ли ещё будет у них совместное дело, то ли, не исключено, что генерал в ближайшую неделю допьётся до того, что и не вспомнит, какие из себя проклятые гномы и где этот самый Хундертауэр, а разгром на его благоустроенном чердаке они учинят как пить дать. Панк очень кстати припомнил, что он-де персона благородная и селиться ему должно в заведении приличном. Такие заведения в Копошилке располагались, согласно логике, ближе к центру. И к тому моменту, когда пятеро гоблинов добрались через ряд кабачков до нужной зоны, солнце уже село и в ближайшие два постоялых двора их попросту поостереглись впускать. Генерал хмурился, тряс дворянской цепью (время от времени пресекая суровым взором вялые попытки Чумпа её спереть) и орал сквозь дверь, что-де ветеранам Брулайзийской кампании положены всё льготы и вообще его подручные только потому ещё двери не вынесли, что потом всю ночь дуть будет. За дверями не возражали, да и вообще мудро не подавали признаков жизни. Генерал оскорблённо сопел и даже примерялся было плечом к двери, но Хастред опытно замечал заинтересовавшийся патруль и проникновенно начинал врать:
— Да ну на фиг, генерал! Чего, впрямь намерен ночевать на сквозняке? Да и, слышал я, тут даже гзурам сдают комнаты…
Панк без проблем соглашался, что жить через стенку от гзуров не пожелаешь и самому распоследнему гоблину-ренегату, давал отбой уже начавшему делать пассы Зембусу и вслед за путеводным книжником отправлялся дальше. Ходить по городу ему нравилось почти так же, как летать на драконе и рубить врагов. На каждом углу допоздна продавали с лотков пиво и пирожки, не говоря уже о том, что через каждые две двери третья вела в круглосуточный трактир. Даже Чумп стеснялся таскать грошовые пирожки, так что практически на каждый лоток летело по монетке помельче. Генерал так и шествовал с кружкой в руке, пополняя её по мере надобности. Возможно, от того и исходила его внезапная покладистость. Вово поначалу робко отнекивался, спрашивал квасу, за неимением оного лопал пирожки всухомятку, однако вскоре не выдержал, цапнул кружищу с пивом на вид побезобиднее — сильно пузыристым и тёмным, от кваса бы и не отличил на глазок. Бывалый генерал с неподдельным уважением вылупил глаза — свой полувековой стаж пития он считал недостаточным для употребления знаменитого бурлинга, всесокрушающей смеси чёрного эля и сносящей с ног браги. Ничего, впрочем, не сказал — вон какой Вово большой, хрен его знает, чем откармливали. Друид, как водится, проявил аскетизм — небрежно кривил рожу, проходя мимо лотков, лишь иногда брал пирожок или веточку зелени, зато время от времени прикладывался к собственной, вынутой из кармана бутылочке. Шататься он начал первым. Хастред был попривычнее, не бросался на что попало, комментировал на ходу, какой
Таким вот образом бригада добралась до постоялого двора пресловутого Вонифатия. Тот попросту не успел закрыть ворота, и Панк, двигавшийся во главе бездумно составленной гоблинами «свиньи», решительно влетел в залу.
— А хоть бы и гзуры, — заявил он сумрачно. — Далее не пойду. Я свою норму знаю. Я вам не торговый гном, чтоб посредь улицы рухаться. Здесь и обоснуемся.
— Да-да, — согласился Чумп. — И хозяин видный, честный и приятный.
И указал на деревянного идола хумансового бога мудрости Олетанода, что высился в красном углу и действительно излучал всякие позитивные эмоции.
Хастред уже краем глаза ухватывал шныряния зелёных чертиков (всегда подозревал, что лоточное пиво разбавляют, да не водой, а каким-то удивительным самогоном или вываркой из дикорастущих глюкотрав) и потому предпочёл не возражать.
— Выбор, достойный полководца, генерал! Чисто и просторно, не стыдно и разместиться. Эй, любезный, не стой столбом! Комнату на пятерых, светлого пива, копчёных сухариков и девок из ближайшего учреждения.
— И супу!! — исступлённо воззвал Вово от дверей. Бурлинг как раз начал доходить, и он не мог пройти в дверь, ибо зацепился копьем за косяки и давил грудью на древко. Переломил бы без проблем, да жалко хорошую вещь…
— Супу тут вряд ли, — рассудил Хастред. — Да и поостерёгся бы… Ежели тут такое пиво, то какие ещё супы…
Тут как раз появился из подсобки сам хозяин, достославный хуманс Вонифатий — худой и низкий, в мятом колпачке на голове. Оценил посетителей. Хотел было возразить. Подумал и поостёрегся. Тем более что Панк уже стаскивал через плечо перевязи с мечами, культурный Хастред вытирал ноги на коврике, а Чумп побренчал в кармане монетами и вытащил золотой дуилор. Монета куда как ценная и, пожалуй, даже способная окупить ночёвку, смекнул хуманс. Тем более что все пятеро посетителей как один выглядели слишком пьяными, чтобы хоть что-нибудь учинить…
— Давай деньгу, — проскрипел Вонифатий. — Второй поверх, самая большая комната. Пива с сухарями будет вам, могу даже поджарить мяса какого, а вот девок чтоб ни-ни, потому знаю я вас, гоблинов, никак не можете без членовредительства. И чтоб мебель не ломали, кликну патруль, знать будете…
Ну и вот… Не вдаваясь в подробности дальнейших безобразий, скажем, что в общем Вонифатий просчитался.
Вово, например, упал со второго поверха, снеся по пути все перила и проломив крышку погреба внизу. Спать он как начал за час до происшествия, так и не прерывался. А от храпа его богатырского, гулкого и раскатистого, из погреба наверх, где Вонифатий разместил своих лучших посетителей (четверых приезжих дворян с дюжиной воспрещённых гоблинам девиц), единым фронтом рванули тараканы, клопы, крысы, пауки и даже какие-то гнусные мокрицы. Дворяне не потерпели (им, предположил Хастред с высоты безопасного второго поверха, и своих блох хватает), нахлестали хозяину по мордасам, но с источником рёва связываться не стали. Тем более что какая-то из девиц успела под шумок исчезнуть со всеми их кошельками и побрякушками. Чумп же неотлучно сидел наверху и двумя руками держался за жбан пива, что не помешало ему порадоваться удаче коллеги. В общем, дворяне подобрали штаны, мечи и шляпы и пустились вдогонку, напоследок угрозив хозяину в следующий раз за такие шуточки распять его на воротах. Вонифатий огорчился и попенял старшему из виноватых. Генерал выслушал, но не понял. Тогда хозяин обиделся уж совсем и в ответ на генералову просьбу зажечь лампы очень по-гзурски обозвал того обжорой, а огня не дал и гордо удалился. Очень, опять же, зря. Потому что засветить лучинку для поджога масла в лампах взялся Зембус. Его бутылочка к тому времени опустела, и лесной колдун перешёл на пиво. Как ни парадоксально, огненные шары он даже после такой гремучей смеси пускал с легкостью. Но, конечно, не в потребном направлении.
Под пятый шар невозмутимый Чумп метко подпихнул искомую лучинку, так что свет наконец появился. Впрочем, предыдущие четыре фаербола и так дали света вполне достаточно, к тому же обуглили две стены, а в одной даже образовали тлеющую по краям дыру. Друид счёл это досадным недоразумением и вызвался потренироваться ещё. Уняло его только вмешательство привлечённого всполохами патруля. Стражники намерены были буяна связать и препроводить для дачи объяснений. Незаконное колдовство встречалось не так уж и редко, стражники магов не боялись, а по лестнице наверх первым пустили десятника, на чьей груди болтался казённый амулет против магии. Однако встречены они были не залпом огня в лоб, а незатейливой генеральской манерой переводить стрелки на битьё гномов. Кому охота связываться с вооружённой до зубов бригадой упившихся гоблинов? Десятник присел за стол, дружелюбно выпил предложенную кружечку, объяснил порядок вещей, предупредил, чтоб впредь не больно-то, содрал с казначея Чумпа за ложный вызов два золотых, пожелал удачи в концессии, вежливо открестился от участия в оном процессе и удалился восвояси с сознанием выполненного долга. Чумп огорчился потраченным деньгам и, выслушав рассказ Хастреда о гзуре Ужине, начал собираться на разборку.