Гнев истинной валькирии
Шрифт:
– Припозднившиеся ребята из местных, – пробормотал он, кивая на очередную разношерстную компанию.
Стулья и диванчики уже разобрали, однако новенькие, не смущаясь, расселись на полу, хихикая и непринужденно болтая.
– Друзья семьи. Вероятно, они сюда часто наведываются поразвлечься. А вот и местная королева красоты.
В комнату вошла девушка лет восемнадцати. Ее ломкие жидкие волосы были заплетены в косы, но шоколадная кожа была безупречной. Барышня подняла руки, и в комнате воцарилась тишина.
– Добро пожаловать, друзья, – произнесла она.
Несмотря
– Матушка Оран бесконечно рада тому, что вы почтили своим присутствием ее скромное жилище.
– И заплатили кругленькую сумму, – проворчала Мэй.
– Матушка Оран – не такая, как все, – продолжала девушка, и двое мальчиков внесли в комнату низкий столик. – Она избрана духами и силами, которые пребывают невидимыми, и назначена сосудом их мудрости, дабы все могли причаститься.
У Мэй по спине забегали мурашки. Она покосилась на Джастина и поняла, что ее напарнику тоже неуютно. Мэй еще плохо разбиралась в сверхъестественном, но одно усвоила четко: боги редко разговаривают с людьми напрямую. Обычно они ограничиваются снами или используют посредников. А вдруг Матушка Оран – одержимый медиум? Хотя надо признать, что, если бы у смертных была постоянная прямая связь с богами, жизнь стала бы гораздо проще…
Девушка запрокинула голову:
– Приготовьтесь увидеть дотоле невиданное, поражающее разум! Даже Матушка Оран не может предугадать, что нас ждет! Она полностью препоручила себя нездешним силам!
Барышня отвесила почти цирковой поклон в сторону одной из дверей, и в проеме появилась невысокая, полная дама за сорок. Кожа у нее была темная, испещренная мелкими отметинами от прыщей. Волосы гадалки были убраны под ярко-красный, расшитый золотом платок.
Местные, развалившиеся на полу, одобрительно захлопали и громко затянули:
– Ма-туш-ка! Ма-туш-ка!
Джастин подался вперед, упершись локтями в колени, а подбородком в ладони. И уставился на гадалку. Куда девался обаятельный ловелас! Суровый служитель целиком отдался исполнению долга. В конце концов они с Мэй именно поэтому в провинцию и приехали.
Матушка Оран встала в центре комнаты, опустив голову. Помощница подхватила со стола барабанчик и принялась отбивать ритм, бормоча что-то на французском. Хотя на Багамах говорили по-английски, здесь было много беженцев, перебравшихся сюда с острова Гаити еще во времена Упадка.
Местные подхватили распев, и тело Матушки Оран сотрясла дрожь. Сначала казалось, что она танцует под ритм барабана, но вскоре движения ее стали беспорядочными и странными, как у припадочной. Осталось понять, притворяется она или нет. Несмотря на свой предыдущий опыт, Мэй до сих пор воспринимала подобные ситуации с изрядной долей скептицизма. Джастин смотрел на гадалку не мигая, и Мэй знала, что его сложно провести.
Затем конвульсии прекратились, и Матушка Оран замерла. В комнате все стихло – посетители затаили дыхание. Гадалка медленно подняла голову, темные глаза вперились в зрителей. А потом ее лицо озарилось хитрой, озорной улыбкой:
– Bonsoir, mes petites.
– Добрый
Напряжение моментально спало, и местные разразились приветственными криками:
– Жозефина! Жозефина!
Матушка Оран, вплывшая в комнату, как подобает истинной матроне, величественно и медленно, резко распрямилась и двинулась вперед уверенной походкой молодой красивой женщины, соблазнительно покачивая бедрами. Она обошла присутствующих, лукаво улыбаясь. Помощница держалась на почтительном расстоянии. Наконец Матушка Оран остановилась перед бизнесменом из Восточного Союза. Нагловато-дерзкое выражение лица исчезло, сменившись призывно-бесстыжей улыбкой. А потом она и вовсе выбила беднягу из колеи, вспорхнув к нему на колени. Зрители приветствовали это одобрительными криками.
Говорила Матушка на французском, а подбежавшая помощница поспешно переводила:
– Что же ты невесел, мой милый? Еще тоскуешь по ней? – И Матушка Оран нежно погладила щеку мужчины. – Не грусти. Не нужна она тебе.
– Нет, нужна! – сердито буркнул мужчина.
Ассистентка перевела, и Матушка Оран покачала головой:
– Нет, ты ошибаешься. Она ушла – и смотри, тебе стало легче. Подожди еще чуть-чуть – скоро найдешь свою женщину.
– Правда? – у мужчины заблестели глаза – он верил и надеялся.
– Правда.
– А пока я с удовольствием составлю тебе компанию! – И она чмокнула его в щеку.
Он смущенно покраснел, а она подмигнула ему, поднимаясь.
– Ну? – прошептала Мэй Джастину.
Но напарника происходящее не впечатлило.
– Видно, что он недавно развелся, – прошептал он. – Понятно, что он носил обручальное кольцо на пальце. И дама догадалась, что его бросила жена.
Матушка Оран – или Жозефина? – обходила зал, заговаривая с каждым мужчиной: флиртовала самым бесстыжим образом, давала совет, как уладить любовные дела, или что-то предсказывала. Джастин молчал, но Мэй знала, что напарник настроен скептически.
К Джастину Матушка подошла в последнюю очередь. Уперла руки в бока и с высоты своего небольшого роста смерила его взглядом. А потом цокнула языком:
– С тобой, милый, мне и говорить не о чем. Редкой женщине удастся тебя захомутать…
Джастин любезно улыбнулся:
– Я ждал тебя.
Она беспечно рассмеялась, похлопала его по плечу и вернулась в центр гостиной. Ассистентка подхватила барабан и запела, а гадалка затряслась в конвульсиях. А когда подняла голову, произнесла по-английски, ровным и спокойным голосом:
– Где же мой ром?
Сидевшие на полу заорали:
– Ренар!
Матушка Оран в виде Ренара принялась неторопливо обходить комнату – уже безо всяких вольностей. Он или она – Мэй сомневалась, как следует правильно говорить о процессе – рассказывали, что ждет в будущем того или иного зрителя. Наконец Ренар застыл перед джемманской женщиной, предложившей Джастину вина.
– Как тебя зовут?
– Элспет, – неожиданно присмирев, ответила патрицианка.
– Ты не можешь всю жизнь избегать их. Рано или поздно ты вернешься домой.